убивала незаметно
человечество испытывало какую-то забывчивость
это игла из стекла когда-то соединяла бенарес и
Иерусалим по ней ходили ослы и люди
но взятая к нам по пути потеряла свои свойства
оставляя одну колкость
судорожные владельцы не надеялись уже использовать…
(Возропщем. 1913)
Одна из лучших книг Кручёных в 1913 г. – «Утиное гнёздышко… дурных слов…», оформленная О. Розановой. Эпатажная антиэстетика как поэтический приём и как тема пронизывает все её стихи.
Жижа сквернословий
мои крики
самозванные
не надо к ним
предисловья
– я весь хорош
даже бранный!
Здесь же, в небольшой алогической поэме «Эф-луч» Кручёных развивает и актуальную для своего творчества апокалиптическую тему. Читая эту поэму, современный читатель может увидеть в ней дальнее пророчество описание ужасов ядерного взрыва.
…Все прочь побежали
Как будто их ждали
Как будто бы знали
О смерти пожаре
И только за лесом
Мужчины орали
Не зная о сбывшейся
Лучистой каре
Использование в поэме приёма «нанизывания» слов-образов – «Огонь и смрад их платья // а молоты объятья // палач чума сестра и братья // быстро летели…» в дальнейшем нашло своё развитие в поэтике обэриутов, в частности, в ранних стихах А. Введенского.>70
Теме апокалипсиса Кручёных посвятил и своё стихотворение «Мир кончился. Умерли трубы…», напечатанное в «Дохлой луне», единственном сборнике «Гилеи», выходившем двумя изданиями в 1913 и 1914 гг. Сюжетно оно перекликается с библейским описанием «конца света», однако же в отличие от Библии, тема эта развёрнута у Кручёных в плане антиэстетики и глумления над религиозным текстом.
В годы футуризма Кручёных проявил себя и как мастер литературной критики. Интересна его миниатюра «Выпыт любви Тургенева» (1913), в которой великий русский писатель представлен как прозорливец, предвидевший появление футуристов. В феврале 1914 г. Кручёных выпустил первое исследование о стихах Маяковского «Стихи Маяковского. Выпыт», в котором за эпатажным анализом нетрудно разглядеть трагическую фигуру будущего большого поэта, к тому времени имевшего лишь две книги своих стихов, суммарный тираж которых составлял 800 экземпляров. Примечательно, что Маяковский и много лет спустя говорил, что эта книга – лучшее, что о нём когда-либо писали вообще.
Несколькими месяцами раньше Кручёных издал свою несомненно лучшую критическую работу – «Чёрт и речетворцы», острый памфлет на классическую и отчасти современную ему русскую литературу, «спиритическую и худосочную по преимуществу». Её бесспорную талантливость и актуальность отмечали даже недоброжелатели футуристов. Так, киевский профессор А. Закржевский писал в своей книге «Рыцари безумия» (К., 1914): «Удивительно хороша и тонко-ядовита его брошюра „Чёрт и речетворцы“… Здесь он подложил мину под всю русскую литературу, начиная с Гоголя и кончая Сологубом. Это больше, чем сатира, и никто, кажется (кроме разве В. В. Розанова), на нечто подобное не отважился бы!. Тут все наши „неприкосновенные“ авторитеты и старцы осмеяны, и осмеяны зло, с бешенством вызова, с огнём и злобой. Никого не пощадил бесстрашный будетлянин!. Особенно пострадали Л. Толстой, Достоевский и Сологуб!. Читая эту замечательную книжку, я простил А. Кручёных все его „Бухи лесиные“ и „Взорвали“!. Ведь это же именно то, что так нужно в наше рабски-бездарное и бездушное время!. Ведь это же та самая пощёчина, в которой так нуждается наша заплесневевшая „литературщина“! Нет, я вижу, что и Кручёных нужен!»