— И что?..
— Не нравится мне это, — глядя перед собой на дорогу, сообщил Кожа. — Про снайпера базара не было…
— И что? — стараясь успокоить не столько его, сколько себя, с напором повторил Ржавый. — Нам никто докладывать не обязан. Ну снайпер… Зато тачка стала в нужное время и в нужном месте…
— Баксы, — неожиданно донесся из глубины железного кузова изумленный голос Леща. — Бля буду, пацаны, полные мешки зеленых вражеских тугриков! И все — сторублевками… На глаз лимона два наберется, век воли не видать.
Забыв о зеркале, Ржавый повернул голову назад и увидел Леща, который, широко расставив ноги, сидел прямо на подпрыгивающем железном полу и держал в каждой руке по увесистому бумажному бруску. Бруски имели характерный серовато-зеленый оттенок, и даже в полумраке кузова было заметно, что обычно невозмутимая физиономия Леща приобрела примерно тот же цвет, а в придачу к цвету — совершенно обалделое выражение, как будто его только что сильно хлопнули по голове пыльным мешком.
— Липа? — предположил Ржавый и, повинуясь короткому толчку локтем, вновь сосредоточил внимание на дороге.
— Не похоже, — пошуршав извлеченной из пачки купюрой, с сомнением ответил Лещ. — Если даже липа, то экстра-класса… Да нет, меня не проведешь, я левые баксы за версту носом чую. Настоящие, братва!
— Опаньки! — обрадовался туповатый Рыло.
На него никто не обратил внимания.
— Вот так, — негромко сказал, обращаясь к Ржавому, Кожа. — Сначала снайпер, теперь это… Тебе не кажется, братан, что мы слишком многого не знаем? Два лимона — не шутка. Это многое меняет. Нам на четверых обещали двадцать тонн зеленью. Сколько это — один процент?
— Есть предложения? — быстро спросил Ржавый, который, несмотря на внешность типичного провинциального быка, тоже неплохо соображал.
— Были бы, если бы не снайпер, — задумчиво проговорил Кожа.
— А что — снайпер? — встрял неугомонный Рыло. — Он где остался, а мы — вон где… Ищи нас свищи!
— По сторонам оглядись, баран, — посоветовал Кожа. — Что видишь?
Рыло послушно завертел из стороны в сторону толстой, скверно выбритой мордой.
— Улицу, — сообщил он. — Дома…
— Ночь, улица, фонарь, аптека, — с тоской проговорил начитанный Кожа. — А на улице что?
— Ну, машины…
— Правильно, машины. А в машинах?
— Лохи московские…
— А ты что, документы у всех успел проверить? И везде так и написано: «лох»? А вдруг вот этот, этот, этот и еще вон тот, — длинный костлявый палец Кожи поочередно указал на машины, которые двигались в транспортном потоке спереди, сзади и по обеим сторонам синего микроавтобуса, — никакие не лохи, а реальные пацаны, которые нас ведут? Подумай хоть раз своей тупой башкой! У нас в кузове два миллиона. Зачем отдавать нам даже один процент, если пара рожков к «калашу» или один выстрел к «мухе» обойдутся намного дешевле?