Раскалившееся на солнце кровельное железо прогибалось под ногами и громыхало, как раскаты далекой грозы. Присев на корточки за вентиляционной трубой и снимая с винтовки линялый брезентовый чехол, в каких бывалые рыбаки возят удочки (не современные трех-, а то и пятиколенные телескопы из прочного стеклопластика, а старомодные разъемные бамбуковые удилища с потемневшими от времени железными или даже медными соединительными кольцами), стрелок озабоченно покосился на тучу, которая вплотную подползла к юго-западной границе центра и, освещенная яркими лучами послеполуденного солнца, являла собой весьма внушительное зрелище. В отличие от большинства москвичей, которые под надвигающимся ливнем рисковали разве что промокнуть, стрелок был по-настоящему озабочен: дождь мог помешать ему выполнить боевую задачу.
Присоединяя к «драгуновке» магазин, стрелок думал о том, сколько таких же, как он, виртуозов винтовки в свое время выходило на гулкие, прокаленные солнцем московские крыши. Было очень легко представить себе, что прямо в эту секунду десятки профессионалов подстерегают свои жертвы, затаившись на чердаках, за вентиляционными трубами и кирпичными брандмауэрами. Впрочем, несмотря на то, что уже полтора десятка лет он состоял на учете в психоневрологическом диспансере, ветеран полузабытой войны хорошо понимал: времена переменились, и дорогу в бизнесе теперь расчищают не стволами и кулаками, а деньгами и связями. А если все это оказывается бессильным и возникает острая нужда кого-либо физически устранить, на дело, как правило, идет не профессиональный стрелок, а какой-нибудь отморозок с «пимкой», а то и со взрывоопасной китайской «тэтэшкой» в руке — подстерегает жертву у подъезда, всаживает в нее почти всю обойму, бросает ствол в кусты и убегает…
Впрочем, обо всем этом стрелок подумал мимоходом и без какой-либо горечи, ибо вовсе не являлся профессиональным киллером. Проблемы наемных убийц его не беспокоили; что же до тех, в кого упомянутые наемники время от времени более или менее метко стреляли, то в отношении их обладатель линялого чехла для удочек и афганской татуировки рассуждал очень просто: чем меньше на свете останется этой сволочи, тем лучше. Он уже давненько ни в кого не стрелял, и сейчас его по-настоящему волновало только одно: не оплашать бы с непривычки.
Когда затвор винтовки с привычным лязгом стал на место, дослав в патронник любовно начищенный до блеска патрон, последние сомнения улетучились. Винтовка лежала в руках ладно, удобно и правильно — так, что казалась неотъемлемой частью организма, — и попасть из нее в цель с любого разумного расстояния казалось не труднее, чем ткнуть стоящего напротив человека указательным пальцем в лоб. Немногочисленные и притом весьма слабые сомнения в необходимости задуманного улетучились тоже; стрелок преисполнился такой же спокойной, несокрушимой уверенности, как и туча, что наползала на центр с юго-запада.