III.
Ничего… Только шорохи флейтно-вдумчивой страсти.
Только тонкие контуры прихотливо-изящные…
Мы себя не втолкнули в расширенные пасти
Непродуманных пошлостей, остротою звенящие.
Мы сидим на окошке у заснувшего домика
И, дымя папироской, созидаем поэмы, –
Два бродящих эксцентрика, два хохочущих комика…
Два ребенка чудесных непогибшей богемы…
На матрацах убийственных спят убийцы эстеток.
Спят уроды храпящие, заплевавшие радость, –
И луна льет шампанское в рты восторженных деток,
Для кого сумасшествие – еще мудрая сладость.
IV.
Торопливо светало… проходили китайцы,
Виновато-конфузно двери хлопали клуба,
Я ласкал, словно четки, твои длинные пальцы
И читал, как Псалтырь, потускневшие губы…
Небо было измято, как кровать после оргий…
Облака, излохматясь, разорвались нелепо…
А мы двое сидели в предрассветном восторге,
Еще грезили ночью и к заре были слепы.
V.
Ты лежишь и куришь папироску,
Выпуская за кольцом кольцо,
У тебя измятая прическа
И лицо…
За окном слюнявый день бормочет
Свой рассказ…
Я тебя поцеловал в длинь ночи
Только раз –
VI.
Я зову тебя Генри потому что так лучше…
Потому, что ты – мальчик в формах женщины дикой –
Ты – молитва бензоя… Ты – горение пунша…
Ты – монашка Печалка в кабаках Порто Рико…
На душе твоей разных эксцентричностей пятна. –
Ты – Уайльд и мещанство… ты – изыск и нелепость…
Иногда ты ласкаешь задушевно и мятно
Временами пытаешь, но всегда ты – Мазепа.
В твоей близости ближней есть далекая дальность…
На груди у поэта ты – невеста жокея, –
Но твои извращенья освещают банальность,
И в твоих маргаритках расцвела орхидея. –
Ты в лампадное масло льешь неистовый Астрис
Ты в десу погружаешь кипарисные четки…
Твои грезы безгрешны, как осенние астры
Твои грезы порочны, как экстазы кокотки…
Как лесная пейзанка, ты порой суеверна.
Ослепляет, как солнце, твой спокойный анализ…
Ты – рояль стоголосый… Твоя грубость чрезмерна
Твоя нежность бездонна, как мерцанье опала…
Ах, зачем говорю я?!. Ведь тебя не расскажешь!.,
Ведь тебя не раскроешь как жемчужины тайну…
Даже если без створок свою душу покажешь
Если даже покажешь!.. Ты ведь вся снеготайна!..
Ты ведь вся, как восторги искалеченных льдинок
На которых пылинки и в которых алмазы,
И следы от мечтаний, и следы от ботинок,
Непорочное счастье и осколки от вазы…
Ты – трюмо мировое, не видавшее Мира,
Но в котором Вселенной вечно новые лики… –
Ты – проклятье аскета яркороскоши пира
И гетера-вакханка в ярко-алой тунике.