— Доброе утро, товарищи!
— Добрый день! Доброе утро!
Парней встретили радостно.
— Орлы! Соколы! — задорно пробасил Александр Попов и задвигался на месте. — Итак, фашисты кинулись назад! Хвосты горят! Давайте скорее чай, и примемся за лыжи!
Этот человек стал неузнаваемым за одну ночь. От радости, что у него теперь открыты оба глаза, что он вновь приобщился к жизни, услышав пусть ранее знакомые ему газетные новости, он, казалось, вот-вот вскочит на ноги.
Подозвав к себе Тогойкина, Иван Васильевич доверительно спросил:
— Ну как?
— Двигается, Иван Васильевич.
Вася Губин по-военному лихо щелкнул каблуками.
— Дела хороши, товарищ капитан, — добавил Тогойкин. — Товарищи капитаны! — поправился он.
Иванов слегка кивнул головой и опустил глаза: мол, сейчас не шумите. Так поняли его Николай и Вася.
Эдуарду Леонтьевичу этот разговор был почему-то не по душе, но он смолчал. Ведь Тогойкин своим обращением «товарищи капитаны» вроде бы отрапортовал и ему. Капитан Иванов, видимо, одобрительно принял это сообщение. Так зачем же отставать капитану Фокину? Все радуются. Пусть радуются, он не станет спорить.
Давно устаревшие для читателя газетные сообщения подняли у людей настроение, как бы соединили их с народом и приобщили к общему великому делу. Окрепла уверенность в том, что на своей родной советской земле они не погибнут.
С хрустом разгрызая жалкие порции сухариков, шумно прихлебывая подслащенную воду, все старались казаться беспечными.
— А как же, товарищ, те птички? — спросил вдруг Фокин, обращаясь к Тогойкину несвойственным ему мирным тоном.
— Ах, да, ведь верно! Как ваши воробушки? — подхватили остальные, видимо приятно удивленные резкой переменой в настроении Фокина.
Когда Николай, чуть смущенный, несколько замешкался с ответом, Даша Сенькина не удержалась:
— Мы ведь у вас о птичках спрашиваем!
— Птички… они, как всегда, пролетели… — начал, запинаясь, Тогойкин.
— Уже давно! — охотно поддержал друга Вася. — Они прилетают с рассветом. Сейчас они даже задерживаются возле нас. Один воробушек какой-то особенный, забавный. Меньше и слабее всех, но поразительно смелый! Прыг-прыг, — прямо к нам, совсем вплотную. И все о чем-то спрашивает, что-то весело рассказывает. Но кто знает, что он говорит…
— Хоть бы им немножко сухариков намолоть и насыпать, — начисто ошарашил всех Фокин.
— Как бы у нас костер не потух! — вскочил на ноги Тогойкин.
— Воробьи, между прочим, и масло очень любят… — сообщил Семен Ильич и закряхтел, собираясь подняться.
Он с трудом встал на ноги, доковылял до выхода и вышел. Парни уже хлопотали у костра.