— Вот, — дал он зонт малышу, — возьми.
— А ты?
— Я дома не промокну.
— А... А тебя как зовут?
— Меня? — Андрей Петрович задумался, — меня Дед зовут.
— Дед? — недоверчиво заулыбался мальчик.
— Ну все, пошел, — заспешил Андрей Петрович, посмотрев на свои окна.
Зонт был большой, тяжелый. Удерживая его двумя руками, мальчик помахал Андрею Петровичу. Тот, заходя в подъезд, махнул в ответ.
* * *
Из окна кухни был виден пустой двор, мокрая лавка и качели. Между ними, будто сам по себе, бродил зонт. Мальчика под ним не было видно. Только носы синих ботинок то показывались, то исчезали.
Андрей Петрович курил, поглядывая в окно. Знакомая боль шевелилась в нем. Но она как будто обкаталась и стала гладкой. Будто исчезла её ядовитая, острая чешуя, которая полосовала по сердцу так, что темнело в глазах.
Женщина-таджичка в рубашке и брюках, заляпанных краской, быстро пересекла улицу, подошла к зонту, активно жестикулируя и, похоже, ругаясь. Мальчик, подняв к ней лицо, что-то объяснял, показывая пальцем в сторону подъезда. Наконец женщина взяла зонт, ухватила малыша за руку, и они зашагали куда-то.
Андрей Петрович едва заметно улыбнулся и потушил сигарету.
* * *
Вскоре у Андрея Петровича обнаружили рак легких. Известие он принял спокойно, почти радостно. И когда женщина-врач показала ему все листки с анализами и всё объяснила, достал и как обычно поставил на стол чай в жестяной банке.
— Андрей Петрович, зачем же, тут ведь такое, — смущенно сказала женщина-врач.
— Что ж вам, милая, чаю теперь не пить? — улыбнулся Андрей Петрович.
От лечения он отказался.
* * *
Осень выдалась сухая и теплая. Андрей Петрович вначале сам выходил с палочкой во двор. Потом его вывозила в инвалидном кресле Маша. Она все хотела быть рядом, но ему лучше было одному. Сидел, щурясь от солнца. Смерти он совсем не боялся. В этом худом как скелет улыбчивом старичке с лучистыми глазами невозможно было признать прежнего, дородного и высокомерного полковника в отставке.
Стояло бабье лето, в воздухе летали тонкие переливающиеся паутинки. Малыш с ярким диатезом на щеках скрипел качелями. Толстая женщина гуляла с двумя девочками-погодками.
Солнце пригревало так ласково, что Андрей Петрович прикрыл от удовольствия глаза. Теперь, когда все заканчивалось, ему было так просто и легко, как никогда раньше не было. Сложенные на коленях руки приятно онемели, и он начал по-стариковски клевать носом. Уже сквозь дрему Андрей Петрович услышал за спиной веселый голосок:
— Угадай! Кто?
Он улыбнулся, чувствуя на своем лице маленькие и ласковые ладошки.