«Да ну? – Женщина расхохоталась. Она вроде бы даже не сердилась, только устала. – Новая хитрость! Каждую неделю новые выдумки!»
«Я здесь впервые!»
«Больно ты бойкий для этого. Пошел к черту!»
«Да послушайте же, – сказал я по-немецки. – Я прошу вас передать одной женщине в лагере, что я здесь. Я немец. Сам сидел! В Ле-Верне!»
«Гляньте на него, – спокойно произнесла женщина. – Он и по-немецки шпарит. Эльзасец хренов! Чтоб тебя сифилис сожрал, мерзавец! Тебя и твоих окаянных корешей, которые торчат тут по вечерам. Чтоб каждому из вас рак сожрал то, что вы нам тут суете! Неужто все чувства растеряли, подонки паршивые? Не понимаете, что делаете? Оставьте нас в покое! В покое! – громко и резко бросила она. – Мало вам, что засадили нас в лагерь? Оставьте нас в покое!» – выкрикнула она.
Я услыхал, что подходят другие, и поспешил назад. Ночь провел в лесу. Не зная, куда податься. Лежал среди стволов, видел, как угас свет, а потом над ландшафтом взошел месяц, бледный, словно белое золото, уже с туманом, мглой и прохладой осени. Утром я спустился вниз. Нашел человека, у которого выменял свой костюм на синий комбинезон монтера.
Вернулся к лагерю. Часовым я объяснил, что мне надо проверить электропроводку. По-французски я говорил вполне хорошо, поэтому меня впустили, особо не расспрашивая. Ну кто добровольно сунется в лагерь для интернированных?
Я осторожно обходил лагерные улицы. Женщины жили вроде как в больших коробках, отделенных друг от друга занавесками. В каждом бараке – верхний и нижний этаж. Посередине проход, по обе стороны занавески. Многие были отдернуты, и можно было видеть, как обустроены отсеки. В большинстве – лишь самое необходимое, но в иных благодаря скатерке, нескольким открыткам, какой-нибудь фотографии сквозила персональная нотка, пусть и до крайности скудная. Я шел по сумрачным баракам, а женщины бросали работу, смотрели на меня. «Весточки?» – спросила одна.
«Да. Для некой Хелен. Хелен Бауман».
Женщина задумалась. Подошла еще одна. «Это не та нацистская шлюха, что работает в столовой? – спросила она. – Ну, которая с врачом путается?»
«Она не нацистка», – сказал я.
«Та, из столовой, тоже не нацистка, – сказала первая. – По-моему, ее зовут Хелен».
«Здесь есть нацисты?» – спросил я.
«Конечно. Тут все вперемешку. Где теперь немцы?»
«Я их не видел».
«Говорят, приедет военная комиссия. Вы что-нибудь слышали?»
«Нет».
«Она приедет, чтобы освободить из лагерей нацистов. Но, говорят, явится и гестапо. Про это вы слышали?»
«Нет».
«Немцы, по слухам, не интересуются неоккупированной зоной».