Время от времени Иадова устраивала шмон — обыскивала Бронин уют и детские карманы. Когда она нагрянула впервые, все очень удивились — раньше такого не было: Гвоздева всецело доверяла главняне. Тата принялась лихорадочно выворачивать детские карманы, почти в каждом из них была краюшка. «Не положено!» — вопила Иадова. «Это няня нам хлебушек даёт, чтобы леший нас не увёл, — объясняла начальнице маленькая девочка, — возьмите, тётя, пососите корочку».
Иадова шарахнулась в сторону уюта. Там, казалось, не к чему было придраться: нары аккуратно застелены, столик с керосинкой, на гвозде бушлат. Иадова дёрнула одеяло — пусто, сорвала бушлат — опять мимо, потащила тюфяк — под ним обнаружилась стопка листков, перевязанная верёвочкой. Тата жадно распотрошила бумаги, но ничего запретного там не нашла: Бронины грамоты, книжка ударника. Тихо матерясь, Тата разглядывала книжку. Там объяснялось, что соревнование превращает труд из зазорного и тяжёлого бремени в дело чести, в дело славы, дело доблести и геройства. Тата тяжело опустилась на пол и стала шарить под нарами. Обнаружила ящик с чулками, набитыми сушёными растениями.
— Кто разрешил? — орала Иадова, вытряхивая на пол жёлтые и синие цветочки. — Что это? Что?
— Это пижма. Пижму даём от глистов, — отвечала бесстрастно Броня, — настой пижмы, столовая ложка в день. Это валериана. От латинского valere — «быть здоровым». Успокаивающее средство, чайная ложка перед сном.
— Травку собираешь? Нарушаешь! Не положено! Запрещаю покидать территорию! Думаешь, ты рублёвая? Нет, ты пятнадцатикопеечная! Сообщу куда надо! Дадут четвертак в зубы! На карьер пойдёшь! Делать нечего? Скушáешь без работы?
— Работы много, мне с детьми не скучно, — сказала Броня и улыбнулась в сторону.
— «Вся тварь разумная скучает!» — на шум прибежал истопник-водовоз Петя. — Разрешите обратиться! Это я собирал растения по приказу начальницы Гвоздевой!
Тата дико посмотрела по сторонам и бросилась выворачивать Бронины карманы — посыпалась махорка, выпало голубое пасхальное яичко. Иадова пнула его ногой и, ведя рукой по стенке, вышла из барака. Патрон ковылял за ней. Накрапывал дождь, вокруг проложенных по двору мостков дрожало глиняное месиво; Тата поскользнулась на мокрых досках и упала, больно ударившись мощным крупом. Пёс от неожиданности хватил её за локоть.
Следующим актом Татиной мести за неудавшуюся молодость был удар тяжёлой артиллерии по детдомовскому огороду, где враженята с няньками выращивали овощи. Иадова не могла найти повод, чтобы его уничтожить. Она без повода бросилась на грядки и стала топтать ботву моркови и свёклы. Начальница плохо себя чувствовала, приступ ярости вызвал сильную пульсацию в голове, в глазах летали мухи, сердце колотилось. Броня, воткнув лопату в землю, спокойно смотрела на бешеного слона, дети замерли в ужасе и изумлении. К начальнице бросился «луководитель» театра. «Злая жеможаха! Ты злая жеможаха!» — кричал разгневанный Костик. Этому ругательству он выучился у Гриши. Тата оторопела, потом с такой силой ударила Костика по уху, что он упал в грязь и ненадолго потерял сознание.