– Прошу к столу…
После суда Толкач оказался в камере три один шесть без своих подельников, которым отмерили менее веские сроки заключения. Народ в камере подобрался с бору по сосенке: были здесь и воры, и грабители, и мошенники, и те, кто мотал срок за злостное хулиганство. Беспредельщики отсутствовали, был только боксер-тяжеловес, а мозги эти ребята отшибают друг другу конкретно и навсегда. Поэтому иногда на боксера находили внезапные приступы, когда ему было лучше не возражать и под руку не попадаться. А никто и не возражал. При этом наличие слегка двинутого по фазе мордоворота останавливало любителей конфликтов, которые находились практически в любой камере, где собиралось больше десяти человек. Но при боксере шибко не навоюешь. Черт знает что ему стукнет в голову. Возможно, просто с интересом посмотрит на любительский мордобой. А если вмешается? На этот счет имелись только предположения, уточнять которые желающих не нашлось.
Через неделю после появления Толкача в три один шесть перевели Утюга. Его приход надолго запомнился почтенной публике. Как только его силуэт обозначился в распахнувшейся двери, боксер вскочил и как-то по-собачьи засеменил к новичку. Сидельцы, в первый момент решившие, что вот они и дождались того случая, когда тяжеловес пустит в ход свои кулаки, вздохнули – кто с облегчением, а кто с разочарованием. Утюг небрежно похлопал боксера по физиономии:
– Вижу – рад! Ща мы с тобой побазарим. Но сначала я устроюсь.
В камере имелось одно свободное место – естественно, наверху. По логике новичку следовало занять нижнюю шконку рядом с тяжеловесом, но он рассудил иначе. Утюг медленно двинулся вдоль шконок, разглядывая лица сокамерников. Наконец он увидел Толкача и остановился:
– Ты, чертила, освободи место!
Поскольку за спиной Утюга мрачно сопел боксер, Толкач решил не связываться и быстро упаковал свои вещички, решив выяснить, что за фрукт свалился на его голову, а потом уже действовать (или бездействовать) по обстоятельствам. Тяжеловес тоже был удивлен и слегка обижен таким выбором, но Утюг ободряюще хлопнул его по плечу. Мол, так надо. И указал на свою, бывшую Толкача, шконку – садись. Они долго трепались о каких-то прежних общих делах, старых знакомых, говорили довольно громко, не опасаясь чужих ушей, поскольку Утюг ловко выбирал самые безобидные с точки зрения Уголовного кодекса темы. Главный их разговор состоялся во время прогулки, от которой Утюг с боксером уклонились. Трудно сказать, о чем точно они говорили, но суть беседы стала очевидной из последующих событий.