После отбоя, когда большая часть арестантов мирно задремала, Утюг и тяжеловес подкрались к шконке Толкача. Скинув одеяло, они ловко ухватили его за ноги и плечи и, добавив ускорения энергичным движением, швырнули не успевшего толком проснуться человека на бетонный пол, будто специально сделанный для такого рода расправ. Удар был силен, Толкач издал мучительный стон и несколько раз конвульсивно содрогнулся.
– Привет тебе от Игоря Григорьева, – наклонившись, прошептал ему на ухо Утюг.
Но вряд ли Толкач понял его слова. Когда явилась охрана, он уже был мертв.
– Нормальный ход! – Гусь ухмыльнулся и плеснул вискаря в пластиковые стакашки.
Его собутыльник, бомжеватого вида мужик, вор-домушник, только недавно выписавшийся из больнички и оттого сидевший на мели, тоже усмехнулся – самодовольно.
Гусю иногда надоедало корчить из себя честного бизнесмена, и тогда он находил старых дружков, с которыми устраивал загулы, тянувшиеся от нескольких часов до нескольких суток. Ему нравилось ощущение свободы, когда не требовалось контролировать свое поведение, выбирать слова, что являлось обязательным, когда Гусь оказывался в компании других бизнесменов. Те иногда тоже ударялись в загулы, могли даже вызвать девочек для ублажения основного инстинкта, но все делалось как-то пресно, скучно, без той отвязанности, которая характерна для блатных.
Истории, которые рассказывались в кругу бизнесменов, тоже наводили дремотную тоску. Интрига закручивалась вокруг денег, они составляли основу жизненных ценностей знакомых Гуся. Возможно, потому, что почти все они представляли мелкий бизнес, зависели от множества обстоятельств и в любой момент могли разориться. Это владелец многомиллионного состояния при желании может думать о разных отвлеченных вещах. Для рядового коммерсанта такой поступок – непозволительная роскошь.
Тоска смертная! Хотя несколько лет тому назад Гусь думал совсем иначе. Тогда началось массовое перекрашивание блатных, их уход из мира криминала в легальный бизнес. Так делали почти все, у кого в голове функционировала хотя бы парочка извилин и была возможность заняться надежным делом. К этому подталкивали изменившиеся обстоятельства.
Лихое время всевластия криминала потихонечку уходило в прошлое. Место уголовников занимала власть. Занимала в буквальном смысле этого слова, наживаясь с остервенением матерого бандита, только прикрываясь видимостью законных методов. Сфера приложения сил криминальных элементов заметно сократилась. Место бандитских крыш заняли ментовские, уголовников почти полностью вытеснили из экспорта энергоносителей и оружия. Бандитам приходилось возвращаться к традиционным промыслам или идти в бизнес.