Комбат. Исходный код денег

Игорь Григорьев праздновал день рождения. Дата была обычная, не круглая, но отмечалась с размахом, в целиком снятом по такому случаю ресторане. Народу собралось умеренно, человек тридцать, почти все новые друзья. Старые друзья Григорьева отсутствовали по весьма уважительной причине, новые же были несколько другого типа, из тех друзей, которых принято называть корешами. Если бы им скинуть лет по десять, а заодно скинуть цивильные костюмы, приодев в малиновые пиджаки или адидасовское обмундирование, в зале бы воцарился зловещий дух лихих девяностых.

Тем не менее Григорьев был доволен. В целом – своим новым положением, возможностью тратить, не считая, деньги, а конкретно – в первую очередь тем, что юбилей посетил Мартын собственной персоной. Дал понять, что ценит своего помощника, уважает его и готов уделить ему почти час своего драгоценного времени.

В присутствии Мартына братва наступила на горло собственной песне. Сидели чинно, пили умеренно, старые обиды не вспоминали. Хорошо знали, что пахан без восторга относится к шумным оргиям, способным привлечь внимание охранников правопорядка.

– Мы их своими делами на уши ставим, зачем еще на отдыхе ментов напрягать? Лишнее это. Учитесь тратить бабки без мордобоя и поножовщины, – говаривал он.

С уходом Мартына атмосфера разрядилась, успевшие отдать должное закускам пацаны налегли на выпивку. Перебивая общий гул, зафонил микрофон. Собравшиеся подняли головы. Опираясь на стойку, будто пытаясь сохранить равновесие после ударной дозы спиртного, на сцене возвышался мужичок лет пятидесяти в дырявых джинсах, оранжевом пиджаке и такого же цвета кепке. Внешне мужичок смахивал на клоуна, и казалось, что он сейчас выдаст какую-нибудь репризу насчет собравшихся. Но тут заиграла музыка, и мужичок запел хриплым голосом, по блатному растягивая гласные: «Работала ты в МУРе конкретно и в натуре, но мое сердце бедно простого пацана того, что ты гадюка, того, что ты, блин, сука, – вот это мое сердце совсем не поняла».

Мелодия песни была стандартной для блатного шансона, без претензии на оригинальность, стихи, если это можно было назвать стихами, написал человек, вряд ли догадывающийся о существовании таких гениев, как Пушкин, Лермонтов и Есенин, но успевшая разогреться публика восприняла песню на ура. Едва мужичок замолчал, как вспыхнули громкие аплодисменты, без малого не перешедшие в овацию. Вдохновленный таким приемом, артист снова завел свою шарманку. Мелодия новой песни была практически такой же, а шалава на этот раз не являлась сотрудницей правоохранительных органов, а была обычной девушкой. Но финал для несчастного молодого вора оказался таким же печальным. Девушка ушла к другому, захватив большую часть добра, уворованного страдающим влюбленным.