Их зоной управлял авторитет по кличке Мартын. Это был вор старой закалки, впервые заработавший срок при «дорогом Леониде Ильиче». В отличие от многих урок старой формации Мартын не был упертым парашником, он умел оценить и принять новые веяния. Многие воры, чье становление пришлось на годы развитого социализма, не поняли возможностей, которые открыл перед ними дикий рынок. Они продолжали лазить по карманам, квартирам и машинам отдельных граждан, сшибая мелочовку на жалкое существование. Другие, имевшие вес в уголовной среде, выступали третейскими судьями, разбиравшими споры бандитов нового поколения, и имели за это солидное вознаграждение. Лишь немногие, подобно Мартыну, организовывали собственные группировки, потеснив недавних спортсменов, милиционеров и просто отчаянных ребят.
Как правило, команды, созданные и возглавляемые матерыми уголовниками, существовали годами и десятилетиями, поскольку воры хорошо знали работу милиции и могли своевременно остановиться. В отличие от новых бандитов они не жаждали получить все и сразу, им хватало терпения брать постепенно и по частям.
Мартын поначалу сколотил группировку из новых спортсменов, затем сумел привлечь нескольких профессионалов, уволившихся из спецслужб. Благодаря грамотной постановке дела он сумел подмять несколько предприятий, отпущенных государством на волю, завладел долей в крупных топливно-энергетических проектах. Но Мартын, как это часто бывает с людьми, переоценил собственные силы и могущество уголовного клана в целом. Ему показалось, что паханы завладели мощью, приблизительно равной мощи государства. На ошибку ему указали быстро, предложив избавиться от энергетических активов. Людям, особо приближенным к правительству, они были нужнее. Мартын заартачился. И очень быстро получил жестокий удар. Оказалось, что государство лояльно и даже доброжелательно по отношению к уркам, когда те потрошат народные массы, или, говоря по-современному, электорат. Когда же дело касается кровных интересов личностей, находящихся во власти или в непосредственной близости от нее, то инертное безразличие куда-то испаряется, оно сменяется жестокостью льва, охраняющего свою добычу.
Группировку Мартына разгромили в два счета, лишь единицам удалось избежать ареста. Самого главаря на десять лет отправили за решетку. После этого власть потеряла интерес к разгромленному врагу, и влиятельным друзьям авторитета, остававшимся на воле, удалось пересмотреть дело и вдвое скостить срок. В лагере Мартын занял место смотрящего. Он мог по примеру некоторых авторитетов из новых устроиться в отдельном доме с холодильником, телевизором и девочками. За деньги и не желая ссориться с влиятельными заключенными лагерная администрация частенько шла на такое послабление режима. Но Мартын устроился в общем бараке, только выделил себе отдельный закуток. Он умело соблюдал паритет интересов начальства и заключенных, держал зону в железных руках и при этом почти всегда обходился без крайностей. Мартын умел договариваться как с зэками, так и с лагерной администрацией. Его авторитет в зоне был непререкаемым.