— Отлично! — задорно прокричал Арсений Михайлович. — Я как-то летом спарринговал с ним на полянке возле склада, дельный нелюдь, может навести шороху.
— Плюс, друг Ножова вызвался помочь, но он ховала, поэтому можем захватить его как хила.
— Кого? — не понял Курсов.
— Будет лечить раненых прям на поле боя.
— Пригодится.
— И бонусом у нас еще будет четыре кощеевика, у них должок передо мной. Отмороженные на всю голову, но выбирать не приходится.
— Отличные новости! — Халкстер начинал распалятся.
— У меня вопрос. Мы будем отбивать Ножова у целой армии? Нафига нам столько лиц?
— Их как минимум четверо, все очень опасны и энергетические вампиры. — отозвалась Клава.
— Твою медь! Ну, через пол часа вся кавалерия будет в сборе возле нашего офиса.
— Принято, ждем. — ответил Курсов и сбросил вызов. — А пока все едут сюда, я предлагаю еще раз поразмыслить на счет плана, в который не входит прямая конфронтация.
Я сидел в плетёном кресле на балконе и любовался морем. Штормило. Вода была насыщенного зелёного цвета, который разбавляла белая пена, издалека похожая на мазки белой краски на зелёной стене. Далекий шум волн, разбивающихся о скалы, навевал философские размышления о том, как всё скоротечно и хрупко, что существа — это те же волны, которые стремятся вперёд, но в итоге все они разбиваются о скалу, под названием время.
Правую ладонь приятно холодил запотевший бокал с сангрией— алкогольный напиток с кусочками фруктов внутри. Вкусно и здорово освежает, то что нужно в такой жаркий летний день.
Слева на полу, моя жена — Селина. Она сидела на коленях и рыдала, умоляя меня передумать.
А прямо передо мной, на фоне зелёного моря стоял мой сын — Донато. Ему почти пять и он не понимал еще, почему мать плачет, а отец спокойно сидит в кресле и молчит.
И это была моя жизнь. Это был я.
Я открыл глаза. Белые натяжные потолки с двумя большими круглыми светильниками. Затылок неприятно зудил, пришлось поднять голову. Я лежал в полумраке на двуспальной кровати с удобным мягким матрасом. Белая рубашка и белые вельветовые брюки были приятными наощупь и ласкали кожу. Мне нравилось. Хотя я бы такое не надел сам, но мне нравилось. Хотя, почему бы не надел, я носил такое, много лет назад.
Я встал с кровати и босыми ногами сразу же попал в мягкие тапки. Странное, давно забытое, но мягкое ощущение. Я сделал пару шагов и довольно улыбнулся. Я чувствовал себя как никогда лучше, только в груди что-то чесалось. Я расстегнул верхние пуговицы и увидел аккуратный небольшой шрам, который уже затянулся. Подарочек от Фабио. Фабио! Мой старый верный товарищ! Как же давно я его не видел. Я неспешно вышел из комнаты, лениво шаркая тапками и оказался в длинном коридоре с красным ковром. Дверей не было, но стены с бордовыми обоями украшали разные картины. Пейзаж гор, пастбище с овцами, натюрморт с фруктами, рыцарь в доспехах, сражающийся с быком. Окно. Широкое окно с рамой из коричневого дерева затесалось в ряды холстов. Я подошел поближе и посмотрел через стекло на улицу. Там, на заснеженном внутреннем дворе с голыми кустами, шел бой. Я внимательно присмотрелся. Как обычно это бывает в баталиях, я сам не участвовал, но видел на многих картинах и в фильмах, всеобщий бой, который с далека выглядит как свалка тел, на деле оказывается скоплением маленьких частных стычек: один на один, один против двоих, два на два, обычно не больше, потому что в итоге все равно участники таких куч негласно разбиваются по парам.