Когда он вошел в комнату, Элизабет в белом купальном халате сидела на кровати. На голове она соорудила тюрбан из полотенца и сидела красивая, спокойная, ушедшая в себя, словно большая светлая птица, залетевшая в окно отдохнуть, чтобы немного погодя снова упорхнуть.
– Я использовала всю недельную норму горячей воды, – сказала она. – Растранжирила. Лизер здорово разорется.
– И пусть орет. Обойдется. Настоящие нацисты редко моются. Чистота – порок евреев.
Гребер подошел к окну, глянул наружу. Небо серое, на улице тишина. У окна напротив стоял, зевая, какой-то волосатый мужчина в подтяжках. Из другого окна доносились звуки фортепиано, и пронзительный женский голос распевал гаммы. Он смотрел на расчищенный вход в подвал и думал о странном холодном ужасе, который обуял его на улице у магазинных зеркал. По спине опять пробежали мурашки. Что останется? Что-то ведь должно остаться, думал он, якорь, который тебя держит, чтобы ты не пропал, чтобы вернулся.
Но что же именно? Элизабет? Разве они настолько сроднились? Ведь он знал ее совсем недолго и вновь на годы уедет прочь. Она его не забудет? Как он сможет удержать ее и себя в ней?
Он обернулся.
– Элизабет. Нам надо пожениться.
– Пожениться? Зачем?
– Затем, что это бессмысленно. Затем, что мы знаем друг друга всего несколько дней, а еще через несколько дней я опять уеду, затем, что мы не знаем, хотим ли остаться вместе, да и не можем узнать за такое короткое время. Вот зачем.
Она взглянула на него:
– Ты имеешь в виду, потому что мы одни, и в отчаянии, и не имеем ничего другого?
– Нет.
Она молчала.
– Не только поэтому, – сказал он.
– Тогда почему?
Он смотрел на нее. Видел, как она дышит. И вдруг она показалась ему до ужаса чужой. Ее грудь поднималась и опускалась, плечи были не похожи на его собственные, и руки тоже; ее мысли, ее жизнь – она не поймет его, да и с какой стати ей понимать, он ведь и сам толком не понимал, почему вдруг заговорил о женитьбе.
– Если мы поженимся, ты перестанешь бояться Лизер, – сказал он. – Будешь под защитой как жена солдата.
– Правда?
– Правда. – Под ее взглядом Гребер смутился. – По крайней мере, так будет полегче.
– Это не причина. С Лизер я уж как-нибудь справлюсь. Пожениться! У нас даже времени на это нет.
– Почему?
– Нужны документы, разрешения, арийские свидетельства, медицинские справки, да мало ли что еще. Пока соберешь, не одна неделя пройдет.
Не одна неделя, подумал Гребер. Как легко она это сказала. Где я тогда буду?
– У солдат иначе, – пояснил он. – Бракосочетания фронтовиков оформляют быстрее. За несколько дней. Мне в казарме сказали.