– Убойный вес? Кто тут болтает про убойный вес? – Бёттхер яростно и беспомощно обвел глазами собравшихся. – Это был живой вес! А со всем прочим идите вы в…
– Стоп! – Ройтер предостерегающе поднял руку. – Думай что хочешь, но не вслух! И радуйся, что твоя жена жива!
– Так я и радуюсь! Но разве она не может быть живой и такой же дородной, как раньше?
– Ох, Бёттхер! – сказал Фельдман. – Вес – дело наживное. Откормишь!
– Да? А чем? Теми крохами, что дают по карточкам?
– Постарайся добыть кой-чего окольным путем.
– Вам легко говорить! Чего уж проще – раздавать советы, – с горечью сказал Бёттхер. – У меня всего-то три дня отпуска осталось. Как я откормлю жену за три дня? Даже если купать ее в рыбьем жире да кормить по семь раз на дню, она поправится разве что на фунт-другой, а это ж курам на смех! Ох, братцы, положение у меня пиковое!
– Почему? У тебя еще толстуха-хозяйка есть, коли речь о жирах.
– То-то и оно. Я ведь как думал: вот вернется жена, так я про эту хозяйку и не вспомню. Я человек семейный, а не ходок. А теперь хозяйка мне больше нравится.
– Ты чертовски поверхностная натура, – заметил Ройтер.
– Никакой я не поверхностный! Меня сразу вглубь пробирает, и в этом мой изъян. Иначе-то мог бы быть доволен. Вам, дуракам, не понять.
Бёттхер отошел к своей тумбочке, побросал в ранец последнее барахло.
– А жить вы с женой где будете? – спросил Гребер. – Или ваша старая квартира цела?
– Конечно, нет. Разбомбили! Но лучше обретаться в подвале среди развалин, чем оставаться тут. Беда в том, что жена мне больше не нравится. Я, конечно, пока что люблю ее, потому ведь и женился, но такая, как сейчас, она мне совершенно не по вкусу. Ну ничего не могу с собой поделать. И как быть? Она же чувствует.
– Сколько у тебя осталось от отпуска?
– Три дня.
– Неужто на эти дни не сумеешь маленько притвориться?
– Друг ты мой, – спокойно сказал Бёттхер, – женщина, может, и умеет притворяться в постели. А мужик нет. Поверь, лучше бы мне уехать, не встретившись с ней. А так мы только замучаем друг друга.
Он взял вещи и вышел.
Ройтер проводил его взглядом. Потом обернулся к Греберу:
– А ты? Что собираешься делать?
– Схожу в запасный батальон. На всякий случай спрошу еще разок, не нужны ли еще какие документы.
Ройтер ухмыльнулся:
– Неудача твоего приятеля Бёттхера тебя не пугает, а?
– Нет. Меня пугают совсем другие вещи.
– Дело пахнет керосином, – сказал писарь запасного батальона. – На фронте дело пахнет керосином, опасность. Тебе известно, что делают, когда грозит опасность?
– Прячутся в укрытии, – ответил Гребер. – Любой ребенок знает. Но мне-то что? Я в отпуске.