– Я сказал это не затем, чтобы вас выпроводить.
– Знаю.
– А снаружи можно кое-как поспать? – спросил Йозеф.
– Да. Дождь нам не мешает.
– Тогда останьтесь там. В таком случае вы будете сами по себе. А завтра утром пораньше занесите сюда свои вещи. Вам ведь прежде всего нужно где-то оставить вещи, так? Но можно оставить их и в церкви Святой Екатерины. Тамошний служка разрешает. Он честный человек. Церковь частично разрушена, но подземелья пока целы. Отнесите свои вещи туда. Тогда днем вы свободно сможете поискать пристанище.
– По-моему, он прав, Эрнст, – сказал Польман. – В таких вещах Йозеф разбирается лучше нас.
Гребер вдруг ощутил огромный прилив симпатии к усталому старику, который сейчас, как много лет назад, вновь назвал его по имени.
– Я тоже так думаю, – ответил он. – Сожалею, что я вас напугал.
– Заходите завтра утром, если что-нибудь понадобится. Постучите дважды медленно и дважды быстро. Негромко, я услышу.
– Хорошо. Спасибо.
Гребер вернулся в палатку. Элизабет спала. Только на миг открыла глаза, когда он лег рядом, и опять уснула.
Проснулась она в шесть утра. По улице громыхала телега. Элизабет потянулась.
– Я превосходно выспалась, – сказала она. – Где мы находимся?
– На Янплац.
– Ладно. А где будем ночевать сегодня?
– За день выясним.
Элизабет опять легла. Полоска холодного утреннего света просачивалась между плащ-палаткой и шинелью. Щебетали птицы. Она отодвинула шинель. Утреннее небо сияло золотом.
– Цыганское житье, – сказала она. – Можно ведь и так сказать. Сплошные приключения.
Гребер кивнул.
– Так и будем считать. Ночью я все же встретился с Польманом. Мы можем разбудить его, если что понадобится.
– Ничего нам не понадобится. Кофе у нас есть? Заварить можно и здесь, верно?
– Наверняка запрещено, как и все разумное. Но какая разница? Мы же цыгане.
Элизабет принялась расчесывать волосы.
– За домом в тазике есть чистая дождевая вода, – сказал Гребер. – Как раз хватит умыться.
Элизабет накинула жакет.
– Пойду туда. Тут прямо как в деревне. Вода из колонки. Раньше это называли романтичным, а?
Гребер рассмеялся:
– Я и сейчас так считаю… по сравнению с грязью в России. Всегда все дело в сравнении.
Он скатал постель, увязал. Зажег спиртовку, поставил на нее котелок с водой. И вдруг сообразил, что забыл поискать в комнате Элизабет продовольственные карточки. Она как раз вернулась умытая. Лицо было ясное и юное.
– Карточки у тебя с собой? – спросил он.
– Нет. Они были в письменном столе у окна. В маленьком ящике.
– Черт, я забыл их взять. Ну почему я про них не подумал? Времени-то было достаточно.