– Чего?
– Шлюшки, говорю. Ты что там лопаешь? Телятину?
Артиллерист вонзил зубы в бутерброд.
– Свинину, – сказал он, – свинину…
Унтер-офицер одного за другим оглядел всех в вагоне. Искал попутчиков. Артиллерист ни на что не обращал внимания. Генрих так и стоял у окна.
– Передай привет тете Берте, – сказал он Марии.
– Передам.
Оба опять замолчали.
– Почему мы стоим? – спросил кто-то. – Уже седьмой час.
– Небось какого-нибудь генерала ждем.
– Генералы летают.
Минуло еще полчаса.
– Ты иди, Мария, – время от времени говорил Генрих.
– Я подожду.
– Малышу надо поужинать.
– У него весь вечер впереди.
Опять молчание.
– Йозефу тоже передай привет, – наконец сказал Генрих.
– Хорошо. Передам.
Артиллерист шумно выпустил газы, глубоко вздохнул и мгновенно уснул. Казалось, эшелон только этого и ждал. Вагоны медленно пришли в движение.
– Что ж, пока, Мария, привет всем.
– Будь здоров, Генрих.
Состав набирал ход. Мария бежала рядом с вагоном.
– Присматривай за малышом, Мария.
– Да-да, Генрих. И ты будь осторожен.
– Само собой.
Гребер видел под окном горестное лицо бегущей женщины. Она бежала изо всех сил, чтобы еще хоть десять секунд видеть своего Генриха. А потом сам – неожиданно – заметил Элизабет. Она стояла за станционным сараем. Из вагона ее до сих пор не было видно. Лишь секунду он сомневался, потом отчетливо разглядел ее лицо. Настолько растерянное, что казалось безжизненным. Он вскочил, схватил Генриха за ворот:
– Пусти меня к окну!
Все вдруг было забыто. Он уже не понимал, почему пошел на вокзал один. Не понимал ничего. Он должен видеть ее. Должен окликнуть. Ведь не сказал ей самого главного.
Он дергал Генриха за воротник. Тот вывесился далеко наружу. Уперся локтями в оконную раму и кричал сквозь стук колес:
– Лизе привет!
– Пусти меня! Отойди от окна! Там моя жена!
Гребер рванул Генриха за плечи. Тот лягнул ногой. Попал Греберу по икре. И крикнул:
– За всем хорошенько присматривай!
Его жены уже не было слышно. Гребер пнул Генриха под коленки и за плечи дернул прочь от окна. Тот упирался. Махал одной рукой, а локтем и другой рукой цеплялся за раму.
Эшелон прошел поворот. Поверх головы Генриха Гребер видел Элизабет. Она была уже далеко, совсем маленькая, стояла одна возле сарая. Гребер замахал рукой над кудлатой головой Генриха. Возможно, она успела увидеть его руку, но не узнала, кто это машет. Кучка домов – и вокзал исчез из виду.
Генрих медленно отлепился от окна.
– Чтоб тебе провалиться… – в ярости начал Гребер и осекся.
Генрих повернулся. Крупные слезы катились по его лицу. Гребер опустил руки.
– Черт!