Сколько мог, он отбрасывал эту мысль. Ох как непросто было осознать, что все, от чего он желал надежности и поддержки, на деле лишь еще больше его обособляло. Достигало недостаточно далеко. Трогало сердце, но не поддерживало его самого. Это было маленькое личное счастье, и оно тонуло, не могло уцелеть в бесконечной трясине всеобщей беды и отчаяния. Он достал письма Элизабет, перечитал, и красный отсвет заката лежал на листках. Он знал эти строчки наизусть, перечитал еще раз, и опять они сделали его еще более одиноким, чем прежде. То был слишком краткий миг, а вот это, другое, длилось слишком долго. То был отпуск, а жизнь солдата отмеряется временем на фронте, а не отпусками.
Он снова спрятал письма в карман. Туда же, где лежали письма родителей, ожидавшие его в канцелярии. Раздумья бессмысленны. Фрезенбург прав, надо делать шаг за шагом. Когда грозит опасность, не стоит решать мировые загадки. Элизабет, думал он. Почему я думаю о ней как о чем-то утраченном? У меня же есть ее письма! Она жива!
Деревня уже близко. Хмурая и заброшенная. Все эти деревни выглядели так, будто их никогда больше не отстроят. Березовая аллея вела к остаткам какого-то белого здания. Некогда там, наверно, был сад, кое-где еще цвели цветы, а у грязного пруда виднелась статуя. Пан, играющий на свирели, но никто не приходил к его торжественной трапезе. Лишь несколько новобранцев искали в кронах деревьев незрелые вишни.
– Партизаны.
Штайнбреннер облизал губы, глядя на русских. Они стояли на деревенской площади. Двое мужчин и две женщины. Одна из женщин молодая. Круглолицая, скуластая. Всех четверых доставили утром.
– С виду на партизан не похожи, – сказал Гребер.
– Наверняка партизаны! С чего ты решил, что они не партизаны?
– Не похожи они на партизан. С виду бедняки-крестьяне!
Штайнбреннер рассмеялся.
– Если б судили по виду, не было бы преступников.
Это верно, подумал Гребер. Ты сам прекрасный тому пример. Он заметил, что к ним идет Раэ.
– Что же нам с ними делать? – спросил ротный.
– Их поймали здесь, – сказал фельдфебель. – Посадим под арест и подождем приказа.
– А то нам мало забот. Почему бы не отправить их в полк?
Раэ не ждал ответа. У полка больше не было постоянного расположения. В крайнем случае штаб когда-нибудь кого-нибудь пришлет, чтобы допросить русских, а затем сообщит, что с ними делать.
– Возле деревни есть давний господский дом, – доложил Штайнбреннер. – А при нем подвал с решетками, железной дверью и замком.
Раэ смерил его взглядом. Он знал, о чем думает Штайнбреннер. У него русские, как всегда, попытаются бежать, и тогда им конец. Возле деревни такое легко подстроить.