– Сегодня у нас превосходный венский шницель, – сказал Марабу.
– Отлично, – ответил Гребер. – Берем. И все, что вы порекомендуете. Полностью на вас полагаемся.
– Вино то же?
– То же или другое, как вам угодно. Мы и тут полагаемся на вас.
Официант, довольный, удалился. Гребер откинулся на спинку стула, посмотрел на Элизабет. Ему казалось, он перенесся с перепаханного снарядами участка фронта в спасенный клочок мирной жизни. День уже отступил вдаль. Остался лишь отблеск того мгновения, когда жизнь вдруг оказалась совсем рядом и словно бы вместе с деревьями рвалась из мостовых и развалин, чтобы зелеными руками поймать свет. Две недели, думал он. Еще две недели жизни. Надо ловить ее, как липа ловит свет.
Вернулся Марабу.
– Как нынче насчет «Йоханнисбергер каленберг»? – спросил он. – Пока что есть… Шампанское по сравнению с ним дешевый лимонад. Или?..
– Давайте «Каленберг», – сказал Гребер.
– Прекрасно, сударь. Вы знаток. Это вино замечательно подходит к шницелю. Я подам еще свежий овощной салат. Для раскрытия букета. Это вино как живой родник.
Обед приговоренного к смерти, думал Гребер. Еще две недели таких обедов! Думал он об этом без горечи. До сих пор не заглядывал дальше отпуска. Отпуск казался бесконечно долгим, слишком много всего произошло и слишком много ожидало впереди. И вдруг теперь, прочитав вермахтовскую сводку и навестив Польмана, он осознал, до чего же отпуск короток.
Элизабет проводила Марабу взглядом.
– Благослови бог твоего приятеля Ройтера. Он сделал из нас знатоков!
– Мы не знатоки, Элизабет. Мы больше чем знатоки. Мы авантюристы. Мирные авантюристы. Война все переворачивает. То, что раньше было символом сытой надежности и затхлой буржуазности, теперь стало огромной авантюрой.
Элизабет рассмеялась:
– Это мы превращаем все в авантюру.
– Нет, время. Во всяком случае, на скуку и однообразие мы явно пожаловаться не можем.
Гребер взглянул на Элизабет. Она сидела перед ним на диване, в облегающем платье. Волосы спрятаны под маленькой шляпкой без полей, и с виду она походила на мальчика.
– Однообразие, – сказала Элизабет. – Ты, помнится, хотел прийти сегодня в штатском?
– Не смог. Переодеться было негде.
Гребер рассчитывал сделать это у Альфонса, но после дневного разговора больше туда не пошел.
– Можешь переодеваться у меня, – сказала Элизабет.
– У тебя? А как же Лизер?
– Да ну ее к черту. Я так решила.
– К черту еще уйму всего, – сказал Гребер. – Я тоже так решил.
Официант принес вино, откупорил, но медлил, не наливал. Склонил голову набок, прислушался.
– Опять начинается! Мне очень жаль, сударь.