Старик в панцире присвистнул.
— Зачем? — спросил Филипп.
— Неизвестно, но думаю, на встречу с сатрапами. На тебя, царь, наконец-то обратили внимание.
Филипп посмотрел на старика.
— Вот до этого, Парменион, мы, считай, на заднице ровно сидели. А теперь немного побегаем.
Он хлопнул ладонью по столу и объявил:
— Завтра же я выступаю к Боспору. Возьму тысячу гипаспистов Гелланика, пойду налегке, быстро. Как Филонид наш полечу. А Кратер, не мешкая, пусть идёт к Византию. Погрузите на телеги несколько машин, шумите побольше. Пусть думают, что Филипп тронулся умом, раз, не окончив одну осаду, начинает другую. А ты здесь продолжай.
— Есть ли смысл? — засомневался Парменион.
— А ну как до этих тугодумов не дойдёт?
— Дойдёт, — сказал Парменион, — если всё выгорит.
Филипп недобро усмехнулся, а Эвмену припомнились слова из прошлогоднего письма афинянам, которое он своей рукой составлял под диктовку царя:
"Взяв богов в свидетели, я разрешу свой спор с вами…"
Пелла
— Почему ты им поверил?
— Сам не знаю, — пожал плечами Демарат, подумал немного и добавил, — наверное потому, что они выглядели, как растерянные дети.
— Дети… — скептически хмыкнул Антипатр.
— Да. Погляди на Арридея. Он старше Александра, совсем взрослый, а разум, как у малолетнего ребёнка. Так и они. Все варвары, которых я встречал — карфагеняне, италики — при всём их отличии от нас, теперь они мне представляются какими-то… близкими, что ли. А эти — совсем чужие. Непонятные.
— И ты этим совсем чужим и непонятным решил помочь, — скорее утвердительно, нежели вопросительно заметил Антипатр.
— Я полагаю, они бы не остались без помощи, — ответил Демарат, — уверен, Аристогейтон сразу смекнул, что эту нежданную силу было бы очень неплохо прибрать к рукам. Лучше мы, чем он.
— "Мы"? — удивился Антипатр, — Тимолеонт знает, где ты и чем занимаешься?
— Он отпустил меня, и я свободен от обязательств перед ним, — ответил коринфянин, — а Филипп мой друг.
— Но попытку завербовать их к Тимолеонту ты сделал, — уверенным тоном заявил Антипатр, — ведь сделал же? Признайся.
— Сделал, — спокойно ответил Демарат, — Онорато отказался наотрез. Он очень хотел поступить на службу Македонии. Признаться, я ощутил в его речах некую одержимость.
— Вот это меня больше всего и беспокоит, — буркнул Антипатр, — мы понятия не имеем, что у него на уме. И, кстати, а может это он и захватил Навпакт? Те, другие, его враги, о которых он говорит… Ты же их не видел. А, по моим сведениям, их описывают точно так же, как твоих новых друзей.
— Не вижу мотивов, — возразил Демарат.