Вёсла упёрлись в воду, триера начала разворачиваться точно поперёк береговой линии. Затем келевст приказал грести обоим бортам, увеличив темп. Корабль в паре стадий от прибоя начал разгоняться, будто шёл в атаку. Человек в шафрановом плаще прошёл на нос.
Бронзовый таран прочертил борозду в песчаной траншее, прокопанной так, чтобы облегчить вытаскивание корабля на берег. Траншей таких здесь было подготовлено несколько десятков. Заканчивались они деревянными желобами, по которым корабли закатывали в корабельные сараи.
Возле здоровенных воротов ожидали двое — ксенаги наёмников, родосец Ликомед и Аполлодор. Тот самый, что получил наказ сатрапа Арсита принудить Македонянина отступиться от стен Перинфа.
— Ну что там, Мемнон? — нетерпеливо крикнул афинянин, — ты опознал корабли?
— Никогда таких не видел, — покачал головой человек в шафрановом плаще, Мемнон-родосец, милостью великого хшаятийи правитель Лампсака.
Он спрыгнул с борта, не дожидаясь, пока поднесут сходни.
— Так это не македоняне? — спросил Ликомед.
— И да, и нет. На паре парусов отчётливо разглядел звезду Аргеадов, но большинство кораблей очень странные.
— Какие-то союзники? — предположил Ликомед.
— Вероятно. Вот только ума не приложу, кто, — ответил Мемнон.
— И что ты намерен предпринять?
— Понятия не имею, — пожал плечами Мемнон.
— Так не годится, — сжал зубы афинянин, — раз там есть македоняне, стало быть, они попытаются соединиться со своими. Нужно предупредить Фокиона.
— Я насчитал всего два десятка кораблей, — спокойно сказал Мемнон, — невелика угроза Фокиону.
— Я бы не стал пренебрегать… — начал афинянин.
— Хорошо-хорошо, — с нотками раздражения в голосе перебил его Мемнон, — вот сам завтра и отправляйся.
— В Гераклею? — набычившись, спросил Аполлодор.
— Ну а куда ещё?
— Думаешь, он будет там ждать?
— Если не раскусил план Одноглазого, то будет. Или придёт сюда. А если раскусил, то придётся тебе метнуться обратно в Византий.
— Всё сомневаешься, что приказ не ложный? — спросил афинянин.
Мемнон усмехнулся.
— Аполлодор, я почти девять лет прожил при дворе этой хитрой лисы. Уж поверь мне, если кто способен провернуть подобный трюк, так это он. У меня и свои уши имеются. Если бы Керсоблепт и правда рыпнулся, я бы узнал одним из первых. А ни о чём таком я не слышал, так что повторю тебе — вас провели вокруг пальца. Этот приказ подставной.
Стало совсем темно и родосец не видел лиц собеседников, но готов был побиться об заклад, что у афинянина оно выражает сейчас крайнюю степень досады вкупе с недоверием.
Ну а как иначе? Неприятно сознавать, что именно ты всех взбаламутил и позволил дичи ускользнуть из силков. Дичью здесь следовало считать, конечно, не Филиппа, а его наварха Деметрия, которого после досадного для афинян дерзкого предприятия коварных македонян загнал в Пропонтиду вернувшийся к своему флоту Харес.