О другом говорить было куда проще.
— Бесполезен? Так, стало быть, Перинф я так и не возьму, а следующим летом скифы угостят меня копьём в бедро?
— Трибаллы, царь. После того, как побьёшь скифов. Если пропустишь мои слова мимо ушей и захочешь испытать судьбу.
— Я прежде не слышал, чтобы Мойры распускали нить на две. И боги наши жребии не создают, они их лишь узнают прежде смертных.
— А я не слышал, чтобы кто-то из тех, кто верует в Христа, прежде беседовал с Филиппом Македонским.
Филипп хмыкнул. Эти слова ничего для него не значили, а вот многочисленные свидетельства о деле при Козьих ручьях оттягивали чашу весов несравнимо сильнее туманных намёков лжепрорицателя о будущем.
— Как я умру?
Онорато ждал этих слов с самого начала и всё же они прозвучали громом среди ясного неба. Умолчать невозможно, это разрушило бы фундамент ещё не выстроенного доверия.
— От кинжала убийцы, царь. Достигнув высшего могущества в Элладе.
Филипп некоторое время молчал, потом спросил:
— Когда?
— Сложно сказать, всё это не ясно. Примерно через четыре года. Это если бы не вмешались мы. Теперь будущее снова в тумане.
— Четыре года…
— Да, царь. Александр наследует тебе, когда ему будет двадцать.
— Александр… — Филипп повернулся к Онорато и спросил, — он продолжит то, что я начал?
И сам же себе ответил, взглянув всторону моря:
— Продолжит, без сомнения. Но он горяч, не свернул бы шею.
— О, нет! — воскликнул Каэтани.
— Ты знаешь и его судьбу?
— Я знаю то, что могло стать его судьбой. Станет ли теперь — не знаю.
— Ты откроешь мне его судьбу, Онорато. И мою. Со всеми известными тебе подробностями, — голос Филиппа стал ниже, чем обычно, — от этого зависит, как я буду относиться к тебе и твоим людям. Я хочу знать — кто.
Онорато покусал губу. Он чувствовал себя сидящим на сковороде. И от таких мыслей не мог отделаться уже давно.
— А если я… откажу тебе, царь?
— Некоторые мне пытались отказать, — пожал плечами Филипп, — и где они? Сейчас вы все в моей власти и чудо-оружие вас не спасёт.
— Возможно… — буркнул Каэтани, — но я и не собирался ничего укрывать от тебя, царь. Однако, всё же осмелюсь поставить условие.
Филипп придержал коня и удивлённо заломил бровь.
— То, что я расскажу тебе, должен услышать и Александр. Вашу судьбу вы должны узнать вместе. Поверь, царь, тому есть причины. Знание, полученное порознь, губительно для вас обоих.
Филипп долго молчал и, почти не мигая, жёг взглядом герцога. Тог глаз не отводил, но поводья стиснул так, что костяшки пальцев побелели.
Наконец, царь коротко кивнул, и толкнул бока коня пятками, пустив вскач. К лагерю.