Против такой легенды никто не возразил. Сложность была в другом. А что дальше-то делать?
Сам Онорато всё для себя решил. Оставалось убедить остальных последовать за ним. А вот это уже непросто, учитывая настроения после мятежа маркиза.
Когда после стрельбы на берегу похоронили убитых, герцог произнёс речь перед капитанами, где превознёс достижения греков, а италиков, наоборот, принизил. Дескать, Рим сейчас — чуть ли не деревня. Ничего не стоит захватить десяток-другой жалких лачуг, где ютятся гордые квириты, но выгоды в том никакой нет. Поначалу Онорато говорил осторожно, опасаясь, что кто-нибудь ему возразит. Он ни с кем из присутствующих не был знаком достаточно тесно, чтобы представлять себе, насколько оппонент образован. С особенной опаской он косился на капелланов, но и те молчали. Онорато испытал некоторое облегчение и далее его понесло. Здесь, на востоке, цветущие города, величайшие люди. Сплошные блага. Есть театр, повсюду прекрасные статуи, отличные шлюхи (некоторые из них знамениты на весь мир). Там, на западе, ничего этого нет. Рим — семь холмов с хижинами и болото вокруг. По соседству племена варваров. Рим покорит их и начнёт расцветать лет через… двести. А до тех пор там делать нечего. На месте Венеции рыбацкая деревушка. В Испании живут ещё более дикие племена (в Италии хотя бы греческие колонии имеются). И заметьте, сеньоры, их язык с вашим не имеет ничего общего.
А здесь, в Греции, сеньоры, как раз времена возвышения короля Филиппа. Второго с таким именем. Какое интересное совпадение. Это ли не знак?
— По сути, сеньоры, я предлагаю подписать кондотту[46] с королём Филиппом. Он в большой силе, а благодаря нам станет ещё сильнее. Он ласков с чужаками, которые приносят ему пользу. Многие иностранцы возвысились при его дворе. Так же поступал и его сын, великий Александр. Если уж мы не можем вернуться, не лучше ли присоединиться к тем, кто оценит нас по достоинству? Поверьте, сеньоры, мы на пороге войны с Персией, а там греки обрели несметные сокровища. Это же то самое Эльдорадо, которое ваши братья и товарищи ищут в Индиях.
В том, что вернуться невозможно, Каэтани не был уверен. Беседа с Бои навела его на одну мысль… Но проверять её он не собирался, хотя в глубине души и сознавал, что тем самым переступает некую незримую черту, за которой Онорато Каэтани, тот, кого знала Агнесина, перестанет существовать и появится, а может быть уже появился кто-то иной с таким же именем.
Его слушали молча. Никто не перебивал, никто не перечил. Каэтани даже испугался, не перестарался ли. Предложил господам капитанам обдумать его слова. И сразу же понял, что допустил ошибку. Дал слабину. Взгляды обратились на Хуана Васкеса. Вот, кто тут на самом деле главный.