От того, что Фаласарна — пиратское гнездо, купцов в её окрестностях меньше не становилось. А пираты… А что, пираты? Плати навлон и плыви себе на все четыре ветра. Ничего с тобой не будет, если, конечно, не нарвёшься на какого-нибудь Безумного Зоила, которому на договоры и понятия плевать. Но тот чаще в Коринфском заливе ошивается.
Так что "круглые" стронгилоны, парусно-вёсельные акаты и керкуры в здешних водах — обычное дело. А уж на одинокую гемиолию дозорные и вовсе взглянули бы вполглаза и давай себе дальше в кости играть от скуки. Но эта шла в компании стронгилона столь крупного, каких в Фаласарну давно не заходило. Осадка у него большая, а канал мелкий, зерновозу в лагуну не зайти, они в во внешней гавани останавливаются.
— Смотри-ка, — дозорный, первый заметивший гостей, тронул своего напарника за локоть, — интересно, кто это?
Его товарищ нахмурился, пристально всматриваясь, почесал бороду и с некоторым сомнением заявил:
— Вроде Крохобор.
— С чего ты взял?
— Точно он, зуб даю. Ты мои глаза знаешь.
— Ишь ты, — удивился второй, — давненько не бывал. Предупредить Законника, что ли?
— Да надо бы. Видать удача Крохобору, наконец, привалила. Смотри какой жирный кусок тащит.
Стронгилон в канал, конечно, не пошёл. Матросы свернули парус и бросили якорь возле входа. Гемиолия легко проникла внутрь. Гребцы оборвали песню-эйресию, втянули вёсла в чрево. Только траниты на палубе, возле кормы, продолжали их осторожно ворочать, подводя корабль к пирсу.
Вдоль бортов протянуты толстые канаты, предохранявшие корпус от повреждений, неизбежных при жёстком соприкосновении с каменным пирсом. Полностью погасить удар они не могли, да в том и не было нужды: разве может он свалить с ног моряка, который и не к такому привычен?
Несколько матросов проворно спрыгнули на пристань, товарищи бросили им причальные концы, которые немедленно были укреплены на вмурованных в камень, отполированных канатами бронзовых тумбах-тонсиллах[56].
На пирс опустили сходни и по ним на берег сошли три человека.
Тот, что шёл первым, был одет довольно богато, но привычно. Хитон с вышитым меандром по краю, на плечах хламида, из-под которой выглядывала перевязь с мечом в ножнах с серебряными накладками. На голове широкополая войлочная шляпа.
А вот спутники его… Никто из обитателей пиратского гнезда никогда прежде не встречал такого дива.
Один, рыжебородый, одет в какое-то пёстрое… и слова-то не подобрать. Короче, нечто распашное, до колен, с рукавами. Ноги будто голые и сажей измазаны, а на самом деле туго обтянуты чёрной тканью. Ни фракийцы, ни скифы, ни персы, что штаны носят, так не одеваются. Рыжебородый был невысок и довольно широк в плечах, отчего выглядел квадратным. На груди его красовалась тяжёлая золотая цепь. На голове шапка или шляпа… Более всего она походила на македонский шерстяной берет-каусию.