Энжел хотела бы успокоить одного из безутешных друзей пострадавшего, но принц был невменяем, а к Сториану она не могла приблизиться, не обидев тем самым свою подругу. В отличие от множества, даже большинства, женщин, наследница Гиганта обладала солидарностью и дорожила дружбой не меньше, чем мужчины. Да и виконтесса нуждалась в хорошей поддержке, потому что Беллона стала к ней относиться очень холодно, стараясь игнорировать и не замечать фрейлину. Энжел заметила, что Габриэль идёт пошатываясь.
- Габи, дорогая, что с тобой?
- Ах, Энжи, у меня нет сил, ни на что нет сил. Я ужасно себя чувствую. У меня третий день голова идёт кругом, как будто земля уходит из-под ног.
- Тебе нельзя так себя изводить. Ты так заведёшь себя в могилу.
- Я не извожу себя! Да, мне ужасно неудобно перед Белл. Больше всего на свете я хочу, чтобы она перестала пренебрегать общением со мной. А ещё я молюсь за Сержио, но пока мои молитвы не услышаны…
- О, боюсь, это не душевный недуг, – заметила Эрила, одна из амазонок.
- Что ты хочешь сказать? – насторожилась Энжел – Уж не больна ли наша малышка?
- Это не болезнь, – ласково улыбнулась та, – это материнство.
- Что?! – воскликнула виконтесса. – Что ты такое говоришь?
- Да, Эри, – поразилась принцесса Гиганта, – откуда ты взяла такое? Ты ведь не ясновидящая.
- Поверьте, наши женщины всегда чувствуют такое. Я вижу, что Габриэль зачала.
- Нет! – Девушка, которой только что поставили диагноз, присела на табурет у окна и нервно задышала. – Нет, скажите, что это неправда!
Женщины-воины промолчали. Они обе природным чувством догадались, что виконтесса станет матерью.
- Что мне делать? Что?!
- У нас на планете это считается большим счастьем и даром Богини, – констатировала Энжел, – но, у вас, на Феире, насколько мне известно, девушка, родившая без мужа – словно прокажённая. Это так?
- Да, примерно, – расстроено замотала головой Габи, – у нас это просто непозволительно. Может, избавиться от ребёнка? Я слышала, что это вполне возможно!
- Что ты, что ты! – возмутились все четыре её спутницы и снова заговорила Эрила: – Это большой грех, это же убийство! К тому же, эта процедура опасна и для твоего здоровья, и даже жизни. А, по-моему, лучше быть непонятой, чем мёртвой.
- Да? А что лучше - быть прогнанной и отвергнутой или скончавшейся? – со страстью в голосе проговорила Габи. Эрила промолчала, чтобы ещё больше не расстраивать виконтессу. У амазонок изгнание и забвение были страшнее смерти, потому что это означало полную гибель души, необратимое проклятие, не позволяющее уже ничего исправить в своей судьбе. Телохранительница всё же ещё раз повторила, что избавляться от ребёнка не лучшая идея.