Итак, наконец-то разобравшись в некоторых сторонах происходящего, можно продолжить рассказ о Сержио о'Лермоне.
Он не был полным приверженцем всех принципов ордена, но ему была притягательна его лирическая сторона – нахождение идеала для себя и поклонение столь чудесному образу. Ему не нравились брюнетки (Стелла была именно жгучей брюнеткой, хоть и окрашивала волосы в каштановый или малиновый оттенок), в отличие от его товарищей, резкие и раскованные девушки, нет. Он предпочитал естественность и простоту, сочетание природной дикости и взращенной сдержанности. Проще говоря, поведение, которое было наигранно или выжато из себя, Сержио раздражало и иногда приводило в гнев. Юноша явно различал ложь и лицемерие от искренности и правды. Защитник и борец за честность. Хранитель традиций рыцарей, которые сражались за прекрасную даму сердца. Вот такой герой-романтик, который немного не вписывался в круг своих друзей, хотя и их принципы казались ему приемлемыми. Духовность - это одно, а физиология требовала своего, способствуя схождению с верного пути. Молодость захлёстывала своей бурностью и пышущей жизнью, разворачивая в сторону чисто материальных благ и удовольствий.
Сториан ценил Сержио, за талантливость, горячность, стремительность. Его безукоризненно благородный нрав иногда ставил на место даже принца, в принципе привыкшего к своевольному поведению. Но вся компания упорно занималась расшатыванием устоев маркиза, чему тот медленно и верно поддавался. Причём он не называл это дурным влиянием, а лишь дружеской поддержкой.
В разгаре веселья, сквозь хмельные пары и угар дыма от сигарет, Робин обратился к Сержио:
- Послушай, почему ты сегодня, как никогда, молчалив. Обычно из тебя легче выбить хотя бы пару слов, точнее, их из тебя всегда выбивать не нужно, поскольку ты у нас не робкого десятка, чтобы сидеть скиснув…
- Робин, я не знаю, что тебе ответить. Мне сейчас кажется, будто текст кончился, и мысли закрылись в моей голове на замок.
Более трезвый, нежели принц, маркиз ещё мог связно составлять фразы, но вот до Робина они доходили с трудом. Фактически проигнорировав ответ друга, он продолжал дальше.
- Не будь таким хмурым, поделись своими печалями с нами. Расскажи о своих тревогах.
- Да, начни откровения, дабы мы смогли понять, о чём твои тяжкие думы, – подключился Сториан. Все громко засмеялись.
- Собственно ни в чём. Перестаньте приставать, я не хочу говорить сейчас.
Он крепче сжал в руках кружку с тёмным пивом и пригвоздил свои глаза к таящей по его стенкам пене. Поглаживая холодное стекло правой рукой, юноша стучал по дубовому столу пальцами левой. На столе была постелена чистая тёмно-синяя скатерть с кипельно белыми оборками по краям. Хоть они и не вписывались в стиль всей обстановки, довольно вульгарной, тяжёлой и кабацкой, хозяйка считала, что они показатель чистоты и не соглашалась убрать ненужную деталь.