Строго говоря, в романе исследуются две внешне противоположные, но самым тесным образом переплетающиеся разновидности «комедиантства»: одни (как тот же Джонс или «кандидат в президенты США» Смит) паясничают, выдавая себя не за тех, кем являются на самом деле; другие (как, допустим, Марта), напротив, лицедействуют в основном ради того, чтобы понадежнее спрятать в шкафу скелеты (а трупы – в пустом бассейне). Впрочем, мотивация двоится – и та же Марта «играет» верную жену и любящую мать – и только во вторую очередь затушевывает собственное прошлое дочери повешенного союзниками нацистского преступника.
В «Комедиантах» широко применяется (скорее всего, по наитию) социологическая теорема Томаса: мы одинаково реагируем и на подлинные факты, и на то, что за подлинные факты всего-навсего принимаем. Такова, например, ревность Брауна к Джонсу, становящаяся спусковым механизмом действия во второй половине романа; но такова же и вера гаитянских повстанцев в бесстрашие и командирские качества мелкооптового торговца «приветами из Франции» и нечистого на руку игрока в джин рамми. Таков, кстати, и окончательный выбор Марты: она не видит за Брауном будущего, а значит, у него и действительно нет будущего.
Самое же любопытное в том, что комедиантская логика теоремы Томаса и впрямь торжествует в романном пространстве над действительностью: соблазнив Марту или не соблазнив, Джонс в любом случае становится виновником ее разрыва с Брауном; отставной командир «роты добрых услуг» героически гибнет, как какой-нибудь Че Гевара; чудаковатый вегетарианец в критической ситуации ведет себя как подлинный кандидат в президенты великой страны, тогда как дочь нациста обходится со своим «ночным портье», по сути дела, как самка богомола, и так далее.
Режим Папы Дока и его зловещих тонтон-макутов выписан Грином тщательно и в некотором роде даже любовно, как воистину дьявольская смесь нашего 1937 года с нашим же, допустим, 2007-м, – то есть без провозглашенного Иосифом Бродским (и, на мой взгляд, действительно ошибочного) подразделения властей предержащих на ворюг и кровопийц. Половиной острова Гаити (потому что есть и вторая половина – сравнительно более «либеральная»; туда в конце концов и перебирается часть персонажей) правят ворюги и кровопийцы «в одном флаконе». Точнее, они правят здесь бал. Без малейшего содрогания проливая кровь сограждан, но вместе с тем не желая пошевелить и пальцем без «барашка в бумажке».
Любопытно, что сорок лет назад, когда «Комедиантов» с неслыханной по тем временам оперативностью перевели и издали в СССР, отечественная публика вычитала в них прежде всего политические аллюзии на сталинские лагеря, ночные аресты, бессудные расправы, всевидящее око и всеслышащее ухо ЧК-НКВД-КГБ и тому подобное. Само слово «тонтон-макуты» сразу же вошло в обиход – и обозначали им отнюдь не только гаитянских головорезов.