Пятидесятисемилетний отставной бухгалтер чувствует себя в маленькой и страшной стране, кишмя кишащей контрабандистами, наркодилерами, уличными бандитами, беглыми нацистскими преступниками, коррумпированными полицейскими, вороватыми таможенниками, свирепыми агентами политической охранки и традиционно бестолковыми у этого писателя эмиссарами и резидентами ЦРУ, как рыба в воде! Он катается как сыр в масле! И когда ему, старому негоднику, придет пора жениться на юной дочери крупной здешней шишки, он наверняка будет стоять как ложка в сметане!
В «Комедиантах» Браун относился к режиму Папы Дока (отпугнувшему заморских туристов и тем самым подбившему былое процветание материнской гостиницы) со сдержанным осуждением, отмечая, однако же, что и порядка при Дювалье стало побольше, да и улицы вроде бы почище – или, вернее, они менее грязны, чем прежде. Впрочем, говорит он это Смитам – и, не исключено, с тайной издевкой.
Пуллингу же, неосторожно высморкавшемуся в цвета флага правящей партии и за это зверски избитому и едва не посаженному на десять лет без права переписки, жизнь при такой вот расхлябанно-нелепой диктатуре, напротив, страшно нравится.
Оно и понятно. Браун и Пуллинг ровесники, но второй из них едет на ярмарку (на первую настоящую ярмарку в своей жизни; на «праздник, который всегда с тобой»), а первый – с ярмарки.
По дороге, прямо на страницах нашей книги, они встречаются и, не узнав (и даже не заметив) друг друга, – а ведь они двойники! – навсегда разъезжаются в разные стороны.
А Грин?
Семью – девятью годами старше обоих, он выехал на ярмарку уже давным-давно (двадцатилетним юношей, написавшим возлюбленной две тысячи писем и принявшимся изменять ей, едва она ответила ему взаимностью) и твердо вознамерился ехать на ярмарку, и только на ярмарку, всю жизнь.
Рассматривая ярмарочные города, попадающиеся по дороге, как всего-навсего промежуточные (или в крайнем случае) перевалочные станции. Устраивая праздник, который всегда с тобой, на каждой из них и метя любой привал очередным романом – и тем, который в обратном переводе на английский называется novel, и тем, который сам писатель окрестил entertainment, и, разумеется, тем, который в названии одного из любовных романов Грина фигурирует как affair…
Один из второстепенных (и фантомных) персонажей «Путешествий…» решает искусственно продлить земное существование, наказав секретарше и после кончины шефа отвечать по телефону, что он отлучился, но скоро опять будет на месте.
Это, разумеется, не выход.
Тетушка и ее столь же престарелый мистер Висконти предлагают наслаждаться жизнью здесь и сейчас. Carpe diem! («Лови мгновенье!») – так это формулировали в Древнем Риме.