Рассмотрим один пример, в котором, как в фокусе, собраны воедино многие недостатки наших детективных публикаций из жизни «гнилого Запада», уже упомянутые выше. Запоздалая и вряд ли вообще уместная публикация (зато уж и в журнале, и вслед за этим в книге); странноватая адресовка – роман напечатан в журнале «Аврора», обращенном к молодежному читателю, и прежде всего к учащимся ПТУ; смакование эротических и иных патологических подробностей в тексте произведения; наконец, явно подтасованные соображения о его разоблачительной силе в послесловии. И, конечно, чудеса перевода… Не назовем до поры имени автора романа (оно пользуется у нас широкой известностью), вдумаемся в объективную картину происходящего на страницах молодежного журнала.
Парижский сутенер в попытке шантажировать клиента своей подруги случайно убивает его, попадается с поличным, отбывает наказание на каторге, бежит затем оттуда и на протяжении восемнадцати лет преподает немецкий язык в школе, ведя при этом жизнь добропорядочного буржуа. И вот, неожиданно оказавшись под угрозой разоблачения, пытается вновь пуститься в бегство и, когда этот план срывается, начинает симулировать безумие. Захватывающе, не правда ли?
Ж. П. Г., как именуют главного и единственного героя романа в его новой жизни, изображен человеком отталкивающим, ненавидящим все и вся. Он не раскаивается в совершенном убийстве, а лишь стремится замести следы. Все действие сводится к изображению нарастающего патологического ужаса Ж. П. Г. перед близящимся возмездием. И все страсти-мордасти, разыгрывающиеся в провинциальном французском городке, дополнительно взбадриваются и подогреваются каторжными воспоминаниями Ж. П. Г. Ну как не поведать читателям молодежного журнала, «к примеру, историю Гориллы. Горилла был не обезьяной, а его напарником: их сковали одной цепью. Прозвали же его так потому, что все тело у него заросло волосами, как у обезьяны. И в течение двух лет Ж. П. Г…» Многоточие принадлежит переводчице, и жаль, что она поставила его на «самом интересном» месте.
Перевод, как уже говорилось, прибавляет этому сочинению немало очарования. Полковник интендантской службы оказывается «интендантским полковником», неотделяемые приставки немецкого языка, который преподает Ж. П. Г., «неотделимыми», короткие пальто, в которых расхаживают по Парижу молодые щеголи, именуются «полупердончиками». Душевное волнение изображается следующим образом: «Корсаж ее между грудями натянут туже, чем обычно, и она не решается смотреть на отца». А вот как сопоставляется внешность двух дам: «Жена его была такой же толстой, как Мадо, но не столь розовой и хорошо сохранившейся». Вряд ли стоит говорить и об имени героя: инициалы «Ж. П. Г.», повторяемые по пятнадцать и по двадцать раз буквально на каждой странице, свидетельствуют об отменном языковом чутье. Думается, сам Ж. П. Г., обучай он не немецкому, а русскому, не смог бы добиться от своих учеников более впечатляющих результатов…