Фрейд, Дюма, Шопен, Лео Таксиль – кого только в этом романе нет. Один-единственный капитан Симонини – лицо вымышленное. Да и то…
Считается, что «Протоколы сионских мудрецов» сфабрикованы в России. Строго говоря, это даже доказано. Однако сами фальсификаторы вроде бы «творчески обработали» в «Протоколах…» не антисемитский даже, а антироялистский анонимный памфлет против Наполеона «Малого», получивший некогда распространение во Франции. Так что полуитальянец-полуфранцуз Симонини, в общем-то, не совсем из пальца высосан.
«Протоколы сионских мудрецов» – отнюдь не единственное «произведение» Симонини, а просто наиболее грандиозное. На фабрикации фальшивок, – сегодня сказали бы, на литературном фотошопе, – предприимчивый капитан и специализируется. Один из российских критиков справедливо усмотрел в этом сатиру на постмодернизм и, строго говоря, автоэпиграмму, потому что и сам Эко, разумеется, постмодернист. И все же эпиграмма получилась с двойным дном, чтобы не сказать, с душком, добавлю я от себя.
«Протоколы сионских мудрецов» – книга, разумеется, удивительная. Фальшивка или нет (да нет, конечно, фальшивка), но сатирический прогноз, сбывшийся на восемьдесят пять процентов, а то и на все девяносто. Опровергая и отвергая аутентичность «Протоколов…» как признательных показаний участников всемирного еврейского заговора, нельзя не изумиться политической прозорливости, психологической убедительности, да и литературным достоинствам этого текста. Нилус, вы говорите? Капитан Симонини? Ну-ну…
Роман «Пражское кладбище», напротив, литературными достоинствами отнюдь не блещет. Это вялая старческая проза с претензией на барочную избыточность, буйство глаз и половодье чувств. И тем не менее я бы удержался от рекомендации «НЕ ЧИТАТЬ!», будь этот роман хоть сколько-нибудь нормально переведен на русский…
«Дедушка описывал прозорливые иудейские очи, лицемерием несказанным доводящие людей до посинения. Описывал их нечистые ухмылки, их раззявленные гиеньи пасти, зубы торчком, взоры тяжелые, развратные и скотские, носогубные складки подвижные, усугубляемые ядовитостью, и носы, крючковатые, наподобие клювов южных птиц… Что ж до глаз – о, их глаза! Лихорадочно вращаются в орбитах у евреев их зрачки цвета горелых гренков, знак заболевания печени, где накопилась вся их желчь за восемнадцать столетий. Вокруг зрачков – размякшая кожа нижних век, испещряемая тысячью морщин каждый год, и уже в двадцать лет иудей выглядит потасканным, почти старик. При ухмылке его напухшие веки прижмуриваются, оставляя еле проницаемую щель, и это примета лукавства, как расценивают некоторые, или же гримаса похоти, как утверждал мой дед».