И, наконец, история с географией. Вернее, конечно, история с экологией. Уолтер одержим идеей спасения какой-то вымирающей разновидности американского воробья. Странным образом его поддерживает некий капиталист, некий магнат, словно сошедший со страниц Драйзера. Впрочем, ничего странного: под шумок разговоров о спасении воробушка магнат накладывает лапу на обширные территории, на которых собирается – и начинает – добывать уголь открытым способом. И тут уж, извините, не до экологии!
Правда, и самому Джоуи вскоре доведется узнать о том, что жизнь жестче его идеалистических представлений о ней. Свои первые полмиллиона он еще студентом зарабатывает, сплавляя американским военнослужащим в Ираке партию списанных в утиль грузовиков польского (времен Варшавского договора) производства. А когда он, осознав и раскаявшись, пытается сорвать собственную сделку – ему это не удается: твердолобые бюрократы и закоренелые мздоимцы встают против юного правдоискателя непрошибаемой стеной. И вообще у внимательного читателя книги «Свобода» может сложиться впечатление, будто в Америке и при республиканце Буше, и при демократе Обаме постоянно находится у власти одна и та же Партия жуликов и воров.
Человек – существо политическое, работающее, мыслящее и чувствующее. Политика и работа, убеждает Франзен, неразделимы. А вот работа, мысли и чувства образуют треугольник – в идеале равносторонний, в крайнем случае, равнобедренный, – но только в этом треугольнике человека и поджидают полнота бытия (пусть и полнота иллюзорная) и свобода (пусть и свобода мнимая). А свобода (мнимая свобода), если ее закавычить, становится названием романа.
В хоре похвал «Свободе» диссонансом прозвучали голоса двух американских критиков, обвинивших Франзена (совершенно в духе советской критики 1970-х – так у нас распекали Трифонова, а вслед за ним Маканина) в мелкотемье, в торжестве быта над бытием и т. д., и т. п. Одна из этих статей вполне показательно называлась «Меньше, чем жизнь». «Обвинения Брукса и Мейерса, разумеется, бьют мимо цели», – написал один из российских сайтов.
Разумеется, обвинения Брукса и Мейерса бьют в цель. Слывущий теперь подлинным продолжателем традиции великого американского романа Франзен изъял из этой традиции главное: идею победы во что бы то ни стало, победы любой ценой (в том числе и ценой жизни), причем победы в главном бою. Идею «Моби Дика». Идею Джека Лондона и Теодора Драйзера. Идею Хемингуэя, Фолкнера и Стейнбека. Идею (в религиозно перевернутом виде) Фланнери О'Коннор. Идею Нормана Мейлера, Уильяма Стайрона и Роберта Пена Уоррена.