Вода была приветливей гостей короля, она ласкала и целовала тонкие запястья, бледные лодыжки. Даже камни не царапали ступни, игриво сверкая в лучах светила. Кейтилин поддалась искушению: ступила в манящую глубь реки, чувствуя, как убаюкивающе она плещется, словно поёт, исходясь утренним туманом и полётом бирюзовых стрекоз.
Риверран был лучшим местом во всём Вестеросе, его алеющие на закате маки, солнечные искры на береговых валунах и песни пересмешников в густых кронах древ волновали душу. А чего стоили ирисы, ромашки, васильки и колокольчики? Кэт гордилась разнообразием душистых цветов и плела из них корону. Корону для королевы любви и красоты, которую её львиный муж так бесчестно отдал Хранительнице Севера, Свету Запада, Жене Зимы, прекрасной Серсее Ланнистер.
Облака низко висели над малахитовой землёй, но в них не было западного ужаса и могущественной силы Отца. На Утёсе Кастерли грозовые тучи испещряли молниями серые скалы, свистя холодными сквозняками средь гобеленов и старинных картин. На Утёсе Кастерли рыжую леди никто не любил, но тут, дома, она была своей.
Пусть Джейме и назвал королевой свою прелестную сестру, Кэт сумела подавить жаркую обиду и боль. Суженный давно её возненавидел, даже запретил носить ту же одежду, что и его возлюбленная (разве это получилось бы скрыть?).
Кэт ослушалась.
Любовь никогда не была ответной, это точно, даже Роланд испуганно прятал взгляд, когда его мать танцевала перед гостями в своём изорванном — том самом — бордовом платье. Леди Серсея что-то осуждающе зашептала на ухо Тихому Волку, своему мужу, другие леди и лорды грустно закачали головами.
Кейтилин расстроенно охнула, когда её золотистая корона с плеском ударилась о прохладную гладь воды. Липовые цветы заблестели утренними лучами, мёдом расползлись по быстротечным волнам, и порывистый поток вскоре унёс их к переплетённым корягам. Искрящийся свет на миг напомнил о кудрявых локонах Роланда, но мысли вскоре вновь вернулись к венкам и ромашковым листьям.
Женщина опустилась по плечи. Кувшинки на уровне глаз качались и кланялись, как зеленоволосые тирошийские девушки.
Распустившийся у крутого берега физалис напоминал своим пламенным цветом тыквенный отвар. Воспоминания подобно алеющим ягодам заплясали перед глазами леди Талли: маленькая колбочка с зельем искрилась в руках лорда Тайвина. А затем её колдовское содержимое — в вине супруга, вечно холодного и воинственного. В ту дождливую ночь Кейтилин казалось, что она сумела зажечь огонь в зелёных глазах Джейме. И с криком, повисшем в росистой траве, осознала, что страсть в нём пробудила не она, а призрачно-прозрачная леди Серсея, что виделась ему в тенях и лунных отблесках.