Кажется, Мон Мотма с сыном задержится, а значит, что и собрание перенесут. Какая-то тортуга одаривает Лею обезоруживающей улыбкой, так что юной принцессе остаётся лишь только усмехнуться в ответ.
— Рады приветствовать Вас вновь, Ваше Высочество, — говорит тортуга, держа в руке пилотный шлем. Два массивных нароста опускаются ей на плечи, лежат на вздымающейся от бега груди, а на лице сияет довольное выражение лица.
— Я тоже, — кивает Её Величество. — Называйте меня принцессой Леей.
Основной ангар, вечно шумящий, пахнущей кожей и машинным маслом, сменяется на длинные коридоры, как ни странно, ничуть не узкие. Чувствуя, что отстаёт от генерала Уилларда, пятнадцатилетняя политик, ускоряет и шаг, тут же натыкаясь на рядового. У неё мурашки по коже. Скоро они встретятся.
Кассиан стоит у своего поломанного Х-wing — а капелки пота, светясь в неярком свете, отливают золотом у него на шее, блестят в чёрных волосах. Старая, давно выцветшая голубая куртка (по крайней мере, сейчас голубая, возможно, когда-то она была синей), запах масла, сажа, измазывшая его смуглое лицо, умный, немного печальный взгляд — вот он, Кассиан Андор, молодой пилот, бравый боец. У его глаз уже залегли тоненькие морщины, добавляя ему несколько лет.
А вот она, принцесса Лея. Высокая, замысловатая причёска, светлая, нетронутая солнцем кожа, белые пики гор Альдераана в её уверенных глазах.
А вот они стоят вместе и дышат одним воздухом, внимательно смотрят друг на друга издалека. Теперь у них одна судьба на двоих.
Лея чувствовала, что должно что-то произойти. Они сделают что-то великое вместе, это неоспоримо точно, ясно сияет на горизонте их только начавшихся жизней.
— Принцесса, позвольте мне представить нашего бравого бойца, капитана Андора, — говорит генерал Уиллард.
Кассиан устало кивает, и могло показаться, что он не чувствует абсолютно ничего. Но Лее не показалось. В его глазах читалось глубокое уважение ко всем деяньям юного политика.
— Честь для меня, — улыбается Лея.
Она снимает кружевные перчатки. Протягивает руку.
В моменты самого чистого и искреннего благоговения, в секунды наибольшей гордости политики снимали перчатки и жали друг другу руки. Совсем легко, касаясь пальцами. А крепко — чаще всего в перчатках. Перед тем, как дотронуться своей ладонью до чужой, надо было изучить позицию в обществе, статус, положение человека.
Кассиан Андор не колебается и секунды. С твёрдостью и спокойствием он протягивает Лее свою руку, грязную от сажи и пота.
— Когда-нибудь Вы станете великим человеком, Ваше Высочество, — говорит капитан Андор, когда они удаляются прочь от поражённого генерала Уилларада.