— Но как?!
— Кабан! Это не я пропал на полгода! Это мне впору тебя щипать и теребить! Приезжаю я в Джидду, доктор куда — то смылся, дом закрыт, о тебе ни слуху, ни духу! Я все гостиницы обошел, весь город оббегал!
— На магов облава была, Сулейман меня сбагрил. Я думал, ты погиб…
— Да не погиб я! С чего ты вообще взял! Меня, конечно, как и любого, можно убить, но уверяю тебя, сделать это очень и очень сложно. Сначала я из — за поисков задержался, потом Елена умерла, объявили национальный траур. Потом чуть под облаву эту не загремел! Хватали всех подряд, особенно иностранцев, пришлось в пустыню уходить, там пережидать, хорошо отряд знакомый встретил, с ними переждал.
— Нашел?
— Кого?
— Валькирий.
— Нашел… — потух Санни.
Помолчал, все стало ясно по интонации. А, зная репутацию Пустынного Ужаса…
— Облаву, часом, не из — за тебя объявили?
Санни зло ухмыльнулся:
— Хороший вопрос!
— И?..
— Хороший вопрос уже содержит ответ, — мне хотелось подробностей, девчонки нам обоим были не чужие, и я уже набрал воздуха для новой серии вопросов, как Санни перебил, — Не спрашивай. Просто не спрашивай ничего.
— Ок!
— Откуда набрался только? — рассмеялся брат на мой ответ.
— Четыре месяца с американцем жил, у него нахватался. Твой доктор Сулейман меня на канадский круизник помощником механика запихал. Языковой практики — вагон и маленькая тележка, до сих пор всех тянет «мистерами» называть.
Наш треп отвлекал от главного.
Брат… а ведь и вправду брат, получается… Санни — Солнечный — Солнцев. Василий Солнцев, сын маминого брата. Рыжий — конопатый наемник, сделавший для меня чуть больше, чем очень много. Тот, у которого я в долгу. И долг этот вчера снова вырос, пусть никто об этом кроме меня и не подозревает. Потому что вчера я чуть не угробил его вместе с отцом.
— Давно ты знал?
— Почти с самого начала, — не стал скрывать Василий, — Я тетю Надю примерно в твоем возрасте последний раз видел, если отвлечься от цвета волос, то есть общие черты. Статья в газете на полразворота. Кольца твои с мотоциклом. С виду — обычные, а на самом деле… Эта неброскость, как фирменный знак Романова, лучше всякого клейма, которого на них нет. И ты сам мне окончательную подсказку дал, когда сказал, что тебя в честь Петра Исаевича назвали. С чего бы кому — то в посторонней семье называть ребенка в его честь? Не с первого дня, но еще до разгрома «Ястребов» догадался.
— И молчал?
— Знаешь, я с чего — то решил, что ты тоже меня узнал, ты же так легко меня стал братом называть?..
Медленно покачал головой: даже мысли не допускал! Какова вероятность на другом конце света встретить и узнать ни разу не виденного двоюродного брата? До недавнего времени я вообще о родне матери знал только то, что они существуют!