И самое интересное — у меня ничего не отобрали из личных вещей! Увы, среди тех артефактов, что у меня завалялись, никакой помочь сбежать не мог, да и куда я денусь посреди моря, но сам факт!
Интерлюдия.
В каюте контрика третий день играла одна и та же музыка — соло из «Рыголетто». Рассчитанное на троих, но нагло занятое в одиночку помещение, уже не вызывало прежней зависти — если к возможности уединения в тесном пространстве корабля прилагалась морская болезнь, то спаси и сохрани от такой привилегии! Нелюбовь у капитана Махоркина с морем сложилась с первого взгляда — крепкая, взаимная, а время лишь углубляло и усугубляло внезапно вспыхнувшее чувство. Отдельные личности в кубрике уже начали принимать ставки — удастся ли вообще особисту живым добраться до порта назначения.
Кого другого в подобной ситуации двадцатипятилетний лейтенант Кожевин, стоявший сейчас в раздумьях перед дверью, может и пожалел бы, чего далеко ходить — его самого в первый день на борту мутило, но в отношении к Махоркину сочувствие буксовало, а в глубине души лейтенант искренне надеялся, что самым отчаянным спорщикам удастся сорвать куш. Впрочем, за месяц, прошедший с представления Павла Михайловича, комвзвода успел убедиться — столь редкостное гуано выживет в любых обстоятельствах, только злее станет. За короткое время совместной службы Махоркин засел в печенках у всей части от рядовых до командования, и лишь крыша от Особого отделения спасала пока свеженазначенного офицера от темной. Тем неприятнее становилась миссия лейтенанта — к непосредственному свидетелю своей слабости у контрика наверняка сложится предвзятое отношение.
Под нескончаемые страданья — и чем его рвет, болезного, третий день подряд? — Кожевин нервно поправил складки полевой формы — не хватало еще снова получить втык за неуставной вид!
— Лёня, на пару слов.
Кулак, занесенный для стука, так и не коснулся тонкой преграды.
— Да, Владимир Сергеевич?
— У меня! — командир недовольно дернул желваком, скрываясь в темном коридоре.
Еще раз посмотрев на дверь и прислушавшись к новому раунду проклятий за плохо изолированной переборкой, комвзвода вздохнул — оттягивать неизбежное не стоило, но и не повиноваться приказу вышестоящего командира и тестя тоже было чревато.
— Лёня, почему я узнаю о ЧП не от тебя, а от капитана судна?
— Виноват, господин полковник!
— Леонид, мы сейчас не на плацу!
— Владимир Сергеевич! Согласно инструкции…
— Лёнь, не ори, сбавь обороты!
— Но!..
— Сбавь! Инструкции я знаю не хуже тебя. И будь с нами Степан Евгеньевич — подписался бы под каждым словом. Но с этим! — полковник взглядом поискал — куда бы сплюнуть, не нашел и только махнул рукой.