– Зачем? – Она уделяет мне чуть больше внимания, чем, например, рекламному агенту. Моя ненависть к ней сейчас столь же велика, как и к Джессу. Я, должно быть, выгляжу сумасшедшей, когда взрываюсь посреди проселочной дороги, крича в лобовое стекло:
– Не знаю, зачем, черт подери! И суть даже не в этом. Нужно, чтобы вы ему помешали. Просто сделайте все возможное, чтобы вытащить ее оттуда. Ее телефон выключен, я не могу дозвониться, и мне больше некому довериться в Лондоне, все далеко от нее. Он будет там через двадцать минут. Пожалуйста, можете вы пойти в квартиру Хонор и помешать Джессу поговорить с ней?
Хелен вздыхает от такого досадного неудобства.
– Он представляет для нее физическую угрозу?
– Не знаю, но ему и не нужно, она сама себе угроза.
– Марианна, я уверена, что ваша дочь ничего не скажет ни полиции, ни прессе. – Интересно, Гринлоу когда-нибудь перестает думать о собственной репутации?
– Дело не в полиции, а в том, что может случиться с моей дочерью, если она узнает. Вам неизвестна ее история. – Я делаю глубокий вдох: это всегда нелегко сказать, даже в панике. – Она пыталась покончить с собой однажды, когда подумала, что я солгала ей о… ну, о незначительной вещи, по сравнению с этим. Если вы когда-либо беспокоились о ком-то из тех пациентов, чьи жизни вы разрушили, то…
Хелен меня перебивает. Она намеренно это делает?
– Даже если я и появлюсь там, я не могу ничего…
– Можете, она в полумиле от вас. – Я проскакиваю незамеченный бугор посреди горбатого моста слишком быстро и неожиданно, и мне кажется, что мой желудок зависает в воздухе на пару секунд, отстав от машины на несколько метров. Если на переезде горит красный – то все, нет никакой надежды добраться до Хонор в ближайшие три часа.
– С чего бы вашей дочери мне доверять? А что, если он уже там? Мне восемьдесят лет. Как вы предлагаете мне справиться с разозленным мужчиной на тридцать лет моложе?
– Я не знаю, Хелен.
Черт побери! Переезд закрывается. Три огня мигают в янтарном треугольнике, вызывая головокружение, но ни с одной стороны нет очереди машин – значит, это только что началось.
– Просто сделайте что-нибудь, – умоляю я, неохотно нащупывая ногой тормоз. – Если не ради Хонор, то ради себя. Если он расскажет одному человеку – что помешает ему рассказать всему миру?
Хелен действительно недовольна и желает свернуть разговор – противный искаженный звук выдоха доносится через мой динамик.
– Марианна. Эти внезапно воскресшие неприятности – не моя вина. Вы навлекли их на себя сами. Это ваши проблемы. Играйте сами в своем маленьком запутанном спектакле. Я этого не заслуживаю.