Только в конце ноября мы смогли вернуться в Назарет. День клонился к вечеру, и солнце слабо светило на землю, не в состоянии ее высушить. Джесс прихватил старую сумку Клея с инструментами, на случай, если что-то потребует ремонта.
– Он не хватится ее? – спросила я, когда Джесс снимал сумку с крюка в гараже Бреймов.
Я бы не хотела увидеть рассерженного Клея.
– Нет, он опять в тюрьме, неужели не ясно? – Джесс кивнул на красный «Харлей-Дэвидсон» в углу, словно его наличие не только указывало на отсутствие Клея, но и объясняло причину. – За хранение краденых товаров. – Он покраснел от стыда. Один брат мертв, другой вечно в море, третий почти в постоянном позоре. Неудивительно, что Джесс чувствовал себя обязанным в одиночку продолжать бессмысленную кампанию своего отца.
– Не буду врать, что я профессионал, – признал он, пристраивая сумку на багажнике мотоцикла, – но я умею чинить вещи. Я все смогу исправить.
Это была несбыточная мечта. Теперь я это понимала, хотя он и не понимал, и притворство являлось ценой, которую я готова была заплатить за наше возвращение в наш мир. Однако мой робкий трепет исчез: я поймала себя на том, что все чаще огрызаюсь на Джесса. Я не знала, что путь от неохотной терпимости к презрению ведет лишь в одну сторону и обратной дороги нет.
Забор оказался поваленным – здесь побывали вандалы. Как будто знали, что неофициальный смотритель здания находится в принудительном отпуске. Разбитый «Форд Эскорт» с сорванными номерными знаками был брошен недалеко от часовни.
– Угнали, чтобы покататься, – сказал Джесс. – Не уважаю такое.
Место изменилось до неузнаваемости, и разруха усилилась не от естественных причин, а от человеческой деятельности. Все, над чем работал Джесс, пытаясь сохранить, – оказалось уничтожено. Он гладил дыры в штукатурке и пытался увидеть в этом положительную сторону.
– Это все равно пришлось бы ремонтировать.
Я убеждала себя, что страсть всегда привлекательна, даже если ее направляют не туда, куда следует, и верила себе. Мне было семнадцать.
Несущие стены у основания башни были проломлены огромной кувалдой, которую вандалы оставили среди груды щебня. Пожар выжег всю служебную лестницу в мужском крыле, и черная сажа покрывала фрески студентов-художников. Это разбило мне сердце – такое прекрасное здание выглядело теперь не подлежащим реставрации, дело зашло слишком далеко для моей маленькой фантазии о месте, которое частично отель, а частично музей.
– Какого черта владелец не в курсе? – спросила я Джесса.
– Не удивлюсь, если за этим стоит сам Лоуренс. Я думаю, что все это крыло обречено.