Петра Кузьмича окатило волной ледяного кладбищенского холода. У него будто пелена с глаз упала: он вдруг понял, какого свалял дурака, убедив себя, что все идет своим чередом, а главное, купившись на это дурацкое письмо. Как будто взломать электронный почтовый ящик старого осла — это какая-то проблема! Экстренно и неотложно… Что такого экстренного могло у него стрястись, что надо было назначать встречу у черта на рогах, в лесу, буквально за сутки до отлета? Да он и слов-то таких, поди, не знает — экстренно…
— Назад! — крикнул он звенящим от напряжения голосом. — В машину, живо!
Его люди начали пятиться от автомобиля Лиса, грозя молчаливому лесу начиненными смертью девятимиллиметровыми дулами. Сухие папоротники негромко шелестели, под ногой Каймана чуть слышно хрустнула притаившаяся в сыром мху гнилая ветка.
— Быстрее! — крикнул Стрельцов. — Бегом, идиоты!
Его крик заглушил прозвучавший в кустах тихий хлопок. Слава Горшенин выронил пистолет и упал, мгновенно скрывшись из вида в высоких папоротниках, колышущиеся верхушки которых еще какое-то время отмечали место его падения. Кайман трижды выстрелил туда, где в темной путанице ветвей медленно таяло синеватое облачко порохового дыма. Петр Кузьмич видел, как одна из пуль сбила ветку и та, повиснув на тонком волоконце коры, закачалась, как маятник. Кайман побежал к машине; в кустах снова раздался характерный хлопок, на этот раз отчетливо услышанный Стрельцовым, и Кайман, нелепо взмахнув руками, с разбега нырнул в папоротники.
Время, отведенное на размышления, истекло. Настало другое время — время действовать, как Петру Кузьмичу не раз доводилось действовать на войне — без раздумий, на голом рефлексе. Он рванулся вперед, намереваясь перебраться в водительское кресло и понимая, что вряд ли успеет, и тут из кустов, кувыркаясь в воздухе, вылетел какой-то темный предмет. С высокой точностью угодив в открытое окно, он мягко шлепнулся на сиденье рядом со Стрельцовым, оказавшись ручной осколочной гранатой — доброй, старой, проверенной временем Ф-1, в народе ласково именуемой «лимонкой».
* * *
— Ты уже собрал вещи? — спросил Николай Николаевич, сражаясь с заедающей «молнией» большого, туго набитого чемодана.
— Э, что их собирать! — вяло отмахнулся Марат Дугоев. — Главное — не забыть паспорт и билеты на самолет, а зубную щетку или какие-нибудь носки можно купить и на месте.
— За валюту, — подсказал Ник-Ник. Он надавил коленом на крышку, резким движением задернул «молнию» и с видом победителя похлопал ладонью по раздутому, как коровье брюхо, боку чемодана. — Эх, молодо-зелено! Легко живете — легко зарабатываете, легко тратите… Ни семьи, ни детей, ни кола ни двора — свобода!