— Чем выслеживать сопляков, лучше бы сдал это железо в металлолом, — внимательно разглядывая мотоциклиста, посоветовал Сиверов. — Это же чистой воды провокация, кто же удержится от такого искушения! Разве тебе было бы легче, если бы здесь написали просто три веселые буквы?
— И откуда ты такой правильный? — проворчал Дугоев. — Что ни скажешь — все как из школьных прописей! Ладно, уберу, самому надоело смотреть на этот хлам…
— Ай, молодец! — довольно похоже изобразив его акцент, похвалил дагестанца Сиверов. — Старших надо слушаться, они плохого не посоветуют… Ну что, выходим?
Выяснилось, что со своим предложением он чуточку опоздал. По салону пахнуло свежим воздухом из распахнувшейся двери, и в следующее мгновение Дугоев уже распрямился во весь рост около машины. «Куда, дурак!» — хотел крикнуть Глеб, но не успел: мотоциклист, так не понравившийся ему буквально с первого взгляда, тоже выпрямился и, обернувшись, дважды почти в упор выстрелил в Дугоева из странного пистолета с чересчур длинным тонким стволом и громоздкой треугольной мушкой. Оба выстрела попали в цель, Черного Барса отбросило на машину; падая, он приземлился задом на краешек сиденья, сиденье отпружинило, и Дугоев с глухим шумом свалился лицом вниз на пыльный асфальт.
Мотоциклист вскочил в седло, одним движением снял мотоцикл с упора и, оттолкнувшись ногой, дал газ. Глеб уже был снаружи; плавно подняв пистолет на уровень глаз, он выстрелил вслед стремительно удаляющемуся мотоциклу. Он попал именно туда, куда целился по многолетней привычке профессионального убийцы — в голову, и даже сквозь рев глушителя отчетливо расслышал короткий щелчок, с которым пуля ударилась о матовый пластик шлема. Киллер покачнулся в седле, мотоцикл опасно вильнул, но тут же выровнялся и, наддав, с победным ревом повернул за угол.
— А, чтоб тебя! — выругался Глеб, с большим опозданием вспомнив, что в руке у него не верный, пристрелянный, смертоубойный «стечкин», а презентованный Ник-Ником травматический пугач, лишь внешне напоминающий боевое оружие.
Когда он в расстроенных чувствах вернулся к машине, Дугоев уже перекочевал с земли на заднее сиденье и, закатав майку до самого подбородка, бешено драл с себя бронежилет. Руки у него дрожали, пальцы скользили по твердым кевларовым бокам, не задевая застежек, и Глеб, которому в данный момент больше всего на свете хотелось хорошенько съездить этому упрямому самонадеянному ишаку по уху, сдержав естественный порыв, помог ему освободиться от жилета.
— Больно, слушай, — пожаловался по ходу этой операции кавказец. — Такой удар, э! Как будто Вася Белов тебя на прямой в корпус подловил, честное слово!