Мне было настолько хорошо, что я совершенно забыла о предупреждении Нирана. И когда он взялся за солирующую партию, подминая меня под себя, с опаской ожидала чего угодно. Мой муж под словом «боль» в контексте близости имел весьма богатую фантазию. Однако лиен Тривальди сменял нежность напором, чуткость – эгоистичностью, иллюзорное подчинение возмещал откровенной властностью, устанавливал свои правила и брал меня так, как ему хотелось. Вот только этого же хотелось и мне, ровно тогда, когда и нужно. Мы вместе танцевали этот парный танец, без труда ощущая потребности другого. Тем приятнее было осознавать, что они совпадают. И сколь бы ни были откровенны наши желания, балом правили гармония и красота, разделенные на двоих.
Я уже заметила, что Ниран совсем не против игр пожестче, а теперь окончательно в этом убедилась. И это радовало, ибо с некоторых пор я забыла, как быть всецело податливой и послушной. Борьба и сопротивление сменялись тягучими минутами подчинения, затем кто-то из нас снова перехватывал инициативу. В голове царила пустота, тело лихорадило от запредельных ощущений, душу переполняли эмоции. Проживая этот танец, я словно заново училась дышать, ходить, воспринимать себя без фильтров.
В кои-то веки я не подчиняла сама, испытывая лишь жалость к слабому мужчине, а с восторгом принимала чужое доминирование без унижения, без втаптывания в грязь. Правильное, при котором хочется становиться текучей и пластичной, хочется гибкости при скольжении вокруг твердого, непоколебимого стержня – сути внутренней опоры любого из нас. Когда мужчина не разрушает своей силой, а защищает. Дарит ощущение надежности и безопасности.
Забылась, растворилась, пропуская через себя симбиоз наших энергий и устремлений. Не помню, в какой момент оказалась сидящей на широком подоконнике, ощущая спиной прохладу оконного стекла. Выглянувшая из-за облаков луна вновь проложила к нам дорожку, словно приглашая прогуляться в волшебный мир грез. Лизнула мой бок, огладила ногу Нирана. Узоры на телах вспыхнули одновременно, это-то и привело меня в чувство.
– Ни-и-и…
– Готова? – хрипло выдохнул он мне в губы.
– Нет! – зажмурилась от страха, липкими щупальцами пробирающегося внутрь только что созданного нами идеально чистого пространства.
– Прости, – с какими-то потусторонними, неживыми интонациями произнес Ниран.
Тут же распахнула веки, чтобы успеть увидеть, как его глаза полностью заполняет то ли иней, то ли туман, поглощая и радужку, и зрачок. Онемела от ужаса: настолько пугающе это выглядело. Лицо мужчины превратилось в маску равнодушной статуи, ни единой живой эмоции, абсолютно. Резким толчком он подался вперед, в который раз за ночь оказываясь внутри меня, только на сей раз все было совершенно иначе. Разобрала тихое, на границе слышимости: