— Вот так!
— Что?! Не ждали?!
— Жрите! — свист, крики, хохот.
— Перестать! — срываясь на хрип, кричали патрульные. — Иначе…
Щелкали затворы.
Марго вывернулась из-под руки Раевского и через вуаль видела…
Толпа замедлила свое движение, заволновалась, застыла, и люди повернули раскрасневшиеся лица. Затем они принялись расступаться, в едином порыве отхлынув в стороны, как волны перед Моисеем. И Моисей шел мимо них — высокая сухая фигура, закутанная в красное. Марго знала ее слишком хорошо, чтобы ошибиться!
Ладони епископа были воздеты к небу. А за ним, чернея сутанами и капюшонами, неся в руках самодельные кресты и вилы, шла его верная паства.
— Заблудшие чада мои! — прокатился над улицей голос его преосвященства, и у Марго мигом пересохло в горле. — Враг человечества, называемый диаволом, не дремлет! И совращает пытливые умы! Не будем укорять теперь тех, кто приказал лишить святое место вещей, принадлежащих ни мне, ни вам, а — Господу! Сам Господь и призовет их к ответу! Ибо что движет этими людьми?
— Корысть! — крикнул кто-то. — Нажива!
— Смертный грех, — заключил Дьюла и опустил руки. Пригнув голову, став похожим на богомола, он, казалось, вперил взгляд в саму Марго, а затем сказал очень холодным и очень низким голосом: — Верните иконы и мощи.
— Еще шаг, и мы стреляем! — рявкнул Вебер. — Предупреждаю…
Дьюла щелкнул пальцами.
С возобновившимся свистом, с руганью и проклятиями камни полетели вновь.
Раевский накрыл собой Марго и повел ее прочь, лишив ее возможности смотреть, и она только слышала, как разносятся крики гнева и боли, как перемежаются крики:
— Прекратить!
— Воры!
— Будем стрелять!
— Ату их!
— Огонь! Огонь!!
И воздух лопнул от раздавшегося оружейного залпа.
Марго всхлипнула, сжалась в руках Раевского.
Настала такая тишина, что показалось, будто пропали все звуки мира. Дрожа всем телом, Марго мучительно желала глянуть — и боялась глянуть, потому что помнила взрыв на Петерплатце, и раненые тела, и огонь, объявший собор. И умирающего Родиона…
Но теперь не было ни криков, ни гула огня.
Вместо этого по толпе пронессся вздох и перешептывания:
— Ранены? Нет… нет… Никто не ранен! Что такое?! Чудо!
Смех. Всхлипы. Крепнущие восклицания.
— Чудо! — донесся перекрывший все возглас Дьюлы. — Видите, сестры и браться? То нам помогает Господь и ведет нас! Так вперед!
Толпа ответила радостным ревом. И, хлынув как приливная волна, смяла полицейский патруль.
Ротбург. Затем Авьенский лес.
— Патрульные дали по толпе залп холостыми, ваше высочество.
Генрих, отвлеченный от нагревающихся реторт, захолодел.