Впрочем, будучи в благодушном настроении, я не стала спорить или осаживать старикана. Да что там, я с трудом сдерживалась, чтобы не обнять его. Подумать только, я вырвалась из деревни! Прощай комары, жара и удручающая бедность.
— Ваша спальня.
Нортроп толкнул дверь из темного дерева, и передо мной возникла просторная светлая комната. В ее центре стояла кровать на четырех деревянных столбиках с пологом. Сейчас он был приподнят, обнажая темно-синий плед и россыпь белоснежных подушек. На прикроватной тумбочке скромно пристроился медный подсвечник с одинокой оплавленной свечой. Чуть левее я заметила туалетный столик, который без батареи баночек выглядел одиноко и заброшенно. У большого окна, прикрытого тяжелыми портьерами, возвышался массивный стол. Потертые ручки письменных ящиков почти утратили позолоту, но сохранили необычную форму. Они были выполнены в виде чьей-то хищной лапы. Я перевела взгляд вправо, к высокому платяному шкафу. Чудь дальше, занимая весь правый угол, обнаружился камин. Его черная металлическая решетка, несмотря на усилия горничной, была покрыта копотью. Рядом стояла кочерга и еще несколько неизвестных мне предметов.
— Неплохо, — прокомментировала я.
— Рад, что вам понравилось.
Я проигнорировала его слова и задрала голову: над нами покачивалась медная люстра. В ее изящных рожках застыли все те же тонкие свечи.
— Жаль, что до электричества здесь еще не додумались, — пробормотала я.
— Простите?
Нортроп так демонстративно выгнул бровь, что я даже восхитилась его актерскими талантами: не каждый владеет мимикой настолько искусно!
— Забудьте, — отмахнулась я.
— Непременно, — с достоинством пообещал он и протянул мне ключ на тонкой цепочке. — Теперь это ваше. Не стану больше отнимать у вас время.
Последнее было сказано с невозмутимостью, за которой угадывались другие чувства: снисходительность, легкая насмешка — всего и не разобрать. Впрочем, я и не стремилась этого сделать.
— Всего доброго, Нортроп, — откликнулась я и тут же спохватилась: — Подождите!
Он, уже переступив порог, все с тем же каменным лицом медленно обернулся.
— Что дальше по коридору?
— В конце, как я уже говорил, ванная комната, а до нее — спальни, предназначенные для студентов. Из них заняты только две.
Я удивилась:
— Почему?
Он пожал плечами.
— Женская часть академии весьма… малочисленна.
Эта фраза прозвучала слишком многозначительно. Я подобралась, как гончая, поймавшая след зайца.
— И сколько же девушек учится в академии?
— С вами трое.
Я подумала, что неправильно поняла его.
— Это только на первом курсе, верно?