Дмитрий стиснул зубы. Хороша шуточка! За такие шутки убивать надо. Жалко, что это уже кто-то сделал за него…
Он усилием воли прогнал прочь эти предательские, разъедающие решимость, вызванные усталостью мысли, пристроил крючок рядом с кувалдой, взял фонарик в зубы и, усевшись на край люка, спустил ноги в черный колодец, нащупывая носком ботинка первую из ведущих вниз металлических скоб.
Глеб Сиверов сидел в удобном кресле, придвинутом к стеклянному столу-аквариуму, в подсвеченной глубине которого плавали пестрые тропические рыбы, и, подавшись вперед, водил шариковой ручкой по листу бумаги. Андронова удивилась, обнаружив, что Сиверов рисует — покрывает бумагу изображениями чего-то похожего на улиток.
Подавая чай генералу Потапчуку, она постаралась заглянуть через плечо Глеба, чтобы рассмотреть рисунок: он по памяти рисовал серьгу, найденную в подземном коридоре. Получалось у него, надо признать, недурно, хотя были и кое-какие неточности, вызванные, несомненно, тем обстоятельством, что Сиверов видел серьгу только мельком.
Поставив чашку перед генералом, Ирина склонилась над плечом Глеба и легонько постучала по бумаге кончиком ногтя.
— Вот этот завиток, — сказала она, — идет не совсем так.
— А как? — заинтересовался Сиверов.
Он выглядел смущенным, как будто его застали за каким-то предосудительным занятием. Ирина отобрала у него ручку и внесла в рисунок необходимые поправки. Темные стекла очков, как всегда, скрывали глаза Сиверова, но Ирина почему-то была уверена, что он смотрит вовсе не на рисунок, а на нее.
— Итак, урок рисования окончен? — ворчливо поинтересовался Федор Филиппович. — Может быть, перейдем к делу?
Ирина вернулась к своему креслу и села, привычно одернув на коленях юбку. Как обычно, в присутствии этих двоих она испытывала неловкость. Началось это далеко не сразу, не с первой встречи, а лишь тогда, когда Ирина узнала их поближе и поняла, что быть в их компании — это то же самое, что находиться в одной комнате с двумя постоянно включенными рентгеновскими аппаратами, которые видят тебя насквозь.
— Итак?.. — повторил Потапчук, дав ей время закурить.
Андронова кашлянула в кулак, мысленно выругала себя за то, что готова без видимой причины покраснеть, как девчонка, и начала:
— Я пригласила вас, чтобы сообщить…
— Пренеприятнейшее известие, — пробормотал Сиверов, разглядывая свои художества.
— …кое-какую информацию, которая может представлять определенный интерес, — ледяным тоном закончила свою фразу искусствовед. — Она касается этого вашего убитого, Крестовского.