. Напрасный труд. Он мог бы оказаться рядом с ним на автобусной остановке и не признал бы бывшего товарища. «Неужели и я так же постарел», – думал Ален, пропуская Фредерика в кабинет.
– Хорошо долетел? – спросил он, чтобы хоть что-то сказать.
– Да, вчера. Шесть лет не был. Больно долго лететь. Но я обычно принимаю снотворное и дрыхну без задних ног. Так что все нормально.
Ален кивнул.
– Ты на неделю?
– Да. Продаю родительскую квартиру. Они десять лет назад умерли.
Ален снова кивнул, решив, что выражать соболезнования немного поздновато, и вместо положенных слов просто нахмурил брови.
– Мы с сестрой ее сдавали, – продолжил Фредерик. – Приличному мужику, он прожил у нас пять лет, но потом переехал. А сейчас жильцы меняются как перчатки, снимают на месяц-другой, и все. Сестра живет в Страсбурге, я на Самуе, так разве за ними уследишь? – Он почесал затылок. – Вот в прошлом году мы и решили, что лучше ее продать. Год покупателя искали, прикинь, целый год! Никто на нашу цену не соглашался, а квартирка – загляденье, в современном доме, окна во всю стену. Риелтор говорит, такие квартиры сейчас спросом не пользуются, никто не хочет жить в такой дыре. И то правда, в этом нашем Ла-Гаренн-Коломбе от скуки подохнуть можно. Если б ты знал, до чего я рад, что больше не живу во Франции. До чего у нас народ стал злой, хуже собак. Мы с сестрой в отеле остановились, рядом с Северным вокзалом. Бумаги подпишем, и ноги в руки. Ты себе не представляешь, что это такое. Из портье слова не вытянешь, ему бы в похоронном бюро работать, а не в отеле. Ни одна свинья не помогла нам донести чемоданы. А обедать мы пошли в соседнюю пивную, так они с нас содрали по тридцать восемь евро с каждого! За яйцо под майонезом, несъедобный бифштекс и жареную картошку, которая даже не хрустела! Прикинь, это же двести тридцать франков! Полторы тыщи батов! Очуметь! Да у нас на полторы тыщи батов ты себе банкет закатишь! Свадебный пир! Огромная рыбина плюс напитки – это триста батов, то есть семь с половиной евро, да еще тебе это все принесут прямо на пляж, в соломенную хижину, да с улыбкой, да еще рыбку цветочком украсят! Честное слово, вы психи, что тут живете, точно тебе говорю.
Ален кивнул. Он не знал, что сказать. Он никогда не был в Таиланде, как, впрочем, и в других странах Азии.
– В Таиланде все улыбаются, – продолжил Фредерик, – про нас так и говорят: «край улыбок». И это не пустые слова. Тайцы – прелесть, ты даже вообразить себе не можешь, до чего они милые и приветливые. А тут! Грязь кругом, вонь, на улицу выйти противно. Во Франции что, мусорщики перевелись? Или люди превратились в свиней? Тайцы никогда не бросают мусор куда попало, они уважают природу, и друг друга уважают.