Шестилетний интервал был соблюден и на сей раз, хотя инициатором встречи выступил Ален.
– Что я могу для тебя сделать? – раздался в трубке голос Вогана.
– Просто хотел кое-что тебе рассказать.
– А конкретнее нельзя?
– Может, я зайду в твой… – Ален умолк, подыскивая слово. Бар? Бильярдный клуб? Штаб?
– В мой сельский штаб? – помог ему Воган.
– Ты что, перебрался в деревню?
– Грядут большие перемены. Приезжай в любое время. Я предупрежу, тебя пропустят.
И Воган повесил трубку.
Рузвельт против Людовика XV
– Взлетная полоса? – предложил парень с волосами до плеч.
– Недостаточно демократично, – не согласилась Домисиль Кавански. – И чересчур конкретно.
– Земля, виноградники, сельский пейзаж… – высказался другой парень, хипстерской наружности – густая борода, подбритые виски, очки в тонкой металлической оправе.
Домисиль раздраженно прищелкнула языком.
– Может, на заднем плане еще романскую церковь поставить? – язвительно спросила она. – Все это мимо. Вы мыслите в рамках миттерановской традиции.
– Море? – рискнул третий парень.
– Нет, море пугает. Оно слишком огромно.
Домисиль откинулась в кожаном кресле и, обводя взглядом свою команду, затянулась электронной сигаретой.
– Небо? – подал голос четвертый.
– Нет! – сердито воскликнула Домисиль. – Нам нужно что-то очень человечное, выражающее идею ценностей завтрашнего дня! Что-то символичное! И хорошо узнаваемое массовым сознанием! Шевелите мозгами, черт вас подери!
Вот уже час они бились над концепцией фотографии для разворота, которым должен открываться большой материал в «Пари матч», посвященный ЖБМ. Домисиль удалось выцарапать под публикацию целых шесть полос. Оставалось найти форму для реализации ее стратегии, которую она определяла как БДБ (Близость-Доверие-Будущее). Судя по последним данным соцопросов, людей больше всего волновали темы доверия к власти и уверенности в будущем. Оставалось подтянуть тему близости. Результаты работы с фокус-группами, организованной по заказу Кавански, выявили, что большинство участников характеризовали ЖБМ как человека «скрытного, скромного и сдержанного». Этот образ надо было ломать. В анкетировании, проводившемся по методике так называемого «китайского портрета», на вопрос «Какое животное он вам напоминает?» почти все опрашиваемые отвечали: «Кота». Это тоже никуда не годилось. Домисиль считала котов слишком сложно устроенными существами: ты его зовешь, а он к тебе не идет; ты его ищешь, а он от тебя прячется; ты хочешь его погладить, а он убегает. Короче, кот – это редкостный зануда.
– Эйфелева башня? – предложила девушка с конским хвостом.