Тогда она придерживает чашечку лапкой и съедает остальные зерна. Ее лапка в дюйме от моих пальцев. Мне видны мельчайшие чешуйки у нее на лапках и тончайшие вены, проходящие по ним, совсем рядом с кончиками моих собственных толстых пальцев, испещренных папиллярными линиями. Я могу чувствовать ее запах – запах яиц, когда они еще в скорлупе, а может, это запах перьев. Что-то не припоминаю, чтобы так пахли голуби. У тех запах резкий, мускусный, так пахнет старая пыль, а это запах тонких духов.
Когда она заканчивает, то отодвигается от кормушки и вытирает клювик о жердочку, однако не покидает ее. Я «квипаю» ей, но она только смотрит на меня. Я «квипаю» снова. Она оглядывает меня, словно задавшись вопросом, кто я такой на самом деле. Это длится секунд десять – по птичьим меркам очень долго. Затем она спускается на пол клетки и склевывает несколько песчинок. Я счастлив.
На следующий день в школе я только и думаю, что о Пташке. О людях мне даже думать не хочется. Люди могут быть такими большими и грубыми, особенно взрослые. Они ворчат и стенают, все время громко дышат и шумно сглатывают. Они пахнут, как тухлое мясо. Они тяжело и неуклюже переползают с места на место, а потом останавливаются, словно их прибили к земле гвоздями.
Во время большой перемены, прогуливаясь по дорожке у школы, я пробую поворачиваться на месте в прыжке. Это не так-то просто. Сделать это гораздо легче, когда ты бежишь. Прыгнуть же из стоячего положения чрезвычайно трудно. Приходится поворачиваться в полете достаточно быстро, чтобы успеть повернуться за то совсем небольшое время, которое у вас есть, но все же не так быстро, чтобы не упасть, приземлившись. Нужно как бы скручиваться в воздухе, резко дергая плечами. Мне это почти удается благодаря тому, что, сгибаясь, я вначале почти припадаю к земле, а затем легко прыгаю вверх, что обеспечивает достаточно медленное вращение. На какой-то миг мне кажется, что получилось, и на мгновение я ощущаю свободу, но затем неловко приземляюсь и падаю. Слишком отвлекся. Нужно закручивать свое тело и при этом все-таки думать, что делаешь.
Когда я возвращаюсь из школы и захожу к себе в комнату, Пташка приветствует меня щебетом. Я отвечаю «квипом» на ее «квип», и мы переговариваемся, пока я переодеваюсь в домашнее. Нужно спуститься вниз и подмести заднее крыльцо. Если мать, не дай бог, вообразит, что я провожу слишком много времени с канарейкой, то история с голубями повторится.
После газгольдера я спрятал свой голубиный костюм под крышей гаража, сунув его за стропила. Но знаю, она не оставила надежды его найти и говорит, что непременно его сожжет, – сожжет ради моего же блага, как она выражается.