Прохаживаясь по комнатам с отцом, она, смущаясь, поглядывала на них из-за его спины и мило улыбалась, если он хвалил их за чистую работу. Но делал это, как правило, мимоходом, особо не задерживая своего внимания и не проявляя особого интереса к работающим.
А однажды, также похвалив их за отделку крутой винтообразной лестницы, ведущей на второй этаж, мягко погладив рукой теплое дерево резных стоек, неожиданно спросил:
— А вы, собственно, откуда, из каких мест?! Дерево в ваших руках очень податливо. Искусно работаете…
— Да, мы с топором в руках родились. — Селивёрст улыбнулся.
— Если для хорошего дела, для добра, ну, и слава богу, у нас в России чаще для разбоя рождаются с топором, сызмальства бузят, то разинцы, то булавинцы, то пугачевцы… Россия без топора — уже немыслима!
— Папа, ты же не о том хотел спросить, — вмешалась дочь.
— И верно. Так из каких вы мест и чьи будете?
А. разговор дальше вышел памятливый и, оказалось, на целую Селивёрстову жизнь.
— Лышегорские мы, деревня наша на Мезени стоит, — поспешил объяснить Егор, ему не нравился и разговор, и чванливый врач.
— На Мезени, — задумчиво повторил Клочков. — Так вы из старообрядцев-раскольников?
— Ну, какие мы раскольники, — неуверенно возразил Селивёрст, — так ни в бога, ни в черта не верим. Живем, святость природы уважая.
— Аввакум-протопоп в ваших местах проповедовал, кликушествовал, — чуть резко произнес Клочков.
— Почему же кликушествовал? — Селивёрст повернулся лицом к врачу. — Аввакум был муж дюжий, стойкий, его вон и огонь не взял, умом-то народ наш по-прежнему тянется к вере его, истинной, имя его славит.
— Интересно-интересно, — Клочков оживился, в упор, внимательно посмотрел на Селивёрста, — а в Пустозерске вам бывать не приходилось? Это далеко от вашей деревни?
— Не бывали, — ответил Егор, — место неближнее, да и в стороне от нашей жизни… Это ведь, если представляете, в низовьях матушки-Печоры, а мы, можно сказать, живем в верховьях Мезени… Как вам нагляднее представить, это как от Москвы да подалее чем до Киева, только через болота и безлюдье…
Клочков вдруг рассмеялся:
— Что же, это убедительно сказано…
— Но сам Аввакум был в нашей деревне, — добавил Селивёрст, — и обоз его ссыльный несколько недель стоял в Лышегорье в ожидании первых заморозков, чтобы болота было легче одолеть… И Аввакумов крест у нас в деревне уже более двух веков стоит.
— Ну, вот видите, — опять весело улыбнулся Клочков, — а вы говорите не раскольники? Да у вас в крови аввакумовская ересь… Спасибо-спасибо, потешили, рад был познакомиться с живыми, как вы сказали, аввакумовцами истинной веры…