6
Девичьи очи — непростая сила. Влияют… Повлияли и на меня чудесные карие глаза Галины. Уговаривала-уговаривала и уговорила: дал слово — брошу лодыря гонять. В субботу пойду на работу.
Галина тепло взглянула и нежно пожала руку.
Но снова не сдержался — товарищи подвели.
Как-то Галина остановила. С лекции шла. Спешила. В руках несла какой-то сверточек.
— Галя! — говорю. — Здравствуй!
— Здравствуй! — ответила. — Ты снова пробку проглотил?
Я стал в позу виноватого и прошу:
— Галинка! Выслушай, пожалуйста! Выслушай внимательно. Так и так, — говорю, — рвался… вырывался… упирался…
Говорю и беру Галинку за руку. Не дает. Вырывает. Тогда я зашел с тыла. Вежливенько обнял за талию.
Грубиянка! Вытащила из пакета селедку и как стеганет соленой рыбиной по моим губам!
Бедненькие, на всю улицу звонко чмокнули.
7
Семейные свары не дают спокойно дохнуть. Сестра Надя против веселых вечеров. Бабуся и мамуся — за. Отец держался нейтралитета, а в последнее время начал сдавать, начал и сам на меня наступать.
— Что мне на службе скажут?.. В персональное дело запишут! Да! Точно, влепят… — И ко мне: — Что ты натворил, бездельник!
Сварливую, затхлую атмосферу первой разрядила моя добренькая, родненькая мамуся. Сунула десяточку и ласково шепнула:
— С богом, Сема. Успокой свои нервы…
Нервы я всегда успокаивал в ресторане «Полтава».
Вот где хорошо лечить нервную систему!
8
Вчера батенька и сестрица Наденька встали на дыбы, решительно запротестовали: никаких выпивонов, никаких закусонов.
Пришлось нашей веселой компании удариться в конспирацию. В дровяном сарае немедленно созвали конспиративное совещание.
На совещании присутствовали: я, Жора и вольный художник Прокопий.
На повестке дня стоял только один вопрос — в какую дерезовую чащу переходить.
Выступали: вольный художник Прокопий, Жора и я.
Постановили единогласно: горло промачивать за речкой Ворсклой, на окраине, в зеленой роще. В том местечке, которое носит историческое название Копылы.
Вот там нас в летний погожий вечер и застукали…
Началось с малого. Начали мерить, у кого длиннее патлы — у художника или у Жоры, моего друга и кореша.
Опрокинули первую рюмаху, померили — у Прокопия! Выпили вторую, померили — у кореша!
Что за наваждение! Льем, пьем, меряем и не можем разобрать: почему то у одного, то у другого космы удлиняются?
Заподозрив со стороны вольного художника какую-то каверзу, Жора сказал:
— Прокопе! Ты мне рога не наставляй!
— Хулу порешь! Разве не видишь — темно!
Темпераментный Жора не стерпел:
— Ах, тебе темно? Дай-ка я засвечу!
Кто кому первый засветил, кто кого первого за космы схватил — не рассмотрел.