— Не сомневаюсь, как не сомневаюсь и в том, что Щербаков умеет подбирать себе людей. Но политика — вещь похитрее уголовного «закона». Пусть даже вы лично совершенно лояльны по отношению к правительству, но кто-то из вашего окружения в ФСБ может организовать подобную утечку информации только потому, что симпатизирует Жириновскому или Лебедю. Не удивлюсь, если кто-нибудь уже пытался получить у вас информацию помимо вашего собственного начальства.
Бондарович промолчал, но снова внутренне зааплодировал проницательности немощного старика. Прокофий Климентьевич опять попал в яблочко… Ей богу, не случайно у него внучка — один из лучших стрелков в мире.
Ведь первое, что произошло в Кремле, — это попытка его вербовки со стороны Поливоды, Секретаря Совета безопасности.
Прокофий Климентьевич спрятал хитроватую улыбку:
— Молчите… Прислушайтесь к совету старика: не судите поспешно на незнакомой территории. У Кожинова очень сложное положение, и он не имеет права вам доверять. Во всяком случае так сразу, даже не присмотревшись… У него самого есть одно самое ценное в этой ситуации качество: он безусловно будет до конца защищать интересы Президента, а значит, интересы стабильности положения страны.
— До конца, — проговорил Бондарович, — и любой ценой…
Он тут же пожалел об этом замечании, а разговор еще продолжался; еще пили чай и заедали какими-то тающими во рту шанежками Ольги Борисовны…
Александр все поглядывал на коллекцию оружия.
Отыщется ли на свете хоть один из мужчин, который отнесется равнодушно к такой коллекции?
А Виктория, которая сидела наискосок, незаметно поглядывала на Александра.
* * *
Через полчаса, прощаясь в коридоре, Бондароаич благодарил Викторию за уникальное знакомство:
— Вы были правы, когда говорили о том, что я увижу нечто «забавное». Удивительная коллекция оружия и еще более удивительный старик. Жаль, я не учился у него.
Девушка ответила с грустью:
— Ему тяжело сейчас что-либо предпринимать. Когда-то в Латвии ему прострелили легкое, сейчас оно понемногу отмирает… Ольга Борисовна просто самоотверженно нянчится с ним; если бы не она…
— Она не жена ему?.. — удивился Бондарович и осекся. — Извините, Виктория Васильевна, погорячился, это уж совсем не мое дело.
Виктория приняла его извинения:
— Соседка, — у нее рядышком квартира. Она года четыре как сдала ее и перебралась к дедушке, чтобы ухаживать за ним. К нему по сей день приезжают многие люди: посоветоваться, получить консультацию.
Ему поддерживает жизнь сознание, что он все еще полезен.
— Спасибо, Виктория Васильевна, попробую успеть пару часов поспать. Длинный выдался день, и завтрашний будет, наверное, не легче.