Щербаков никак не реагировал на эти сведения; непонятно было его настроение: к чему ему вообще доклад?
Александр продолжал:
— Возможно, у Кожинова есть и аудиозапись из курилки, где зафиксирован момент преступления. Однако у нас по непонятным причинам нет доступа к этим документам.
— И не будет, это прерогатива Президента.
— На полу в туалете, куда оттащили труп, не была произведена тщательная экспертиза следов. При помощи порошка, микроанализа или других технических средств можно было бы установить, тащил ли труп подозреваемый Глушко или кто-то другой. Следы были затоптаны.
— Твои выводы?
Александр удивился; выводы ведь очевидны:
— Ошибки в следствии могут привести к тому, что на суде обвинение развалится, как карточный домик. В этом случае наше ведомство сядет в глубокую лужу вместе с Кожиновым. Этого нельзя допустить.
Щербаков откинулся на спинку стула:
— Тогда давай план действий, который этого не допустит. У Кожинова свои проблемы, а у нас за нашу службу должна голова болеть…
— В первую очередь — допрос подозреваемого. Затем опрос участников совещания, которые выходили последними. Беседа с сотрудниками телестудии — надо выяснить историю взаимоотношений Глушко и Смоленцева… — Бондарович, тоже откинувшись на спинку стула, как бы передразнивая генерала, перечислял пункты по пальцам.
— Хорошо, — генерал что-то записал себе на отдельный листок, — теперь давай впечатления.
Бондарович, испросив разрешение, закурил.
— Первым делом в Кремле меня попытался завербовать Поливода. Хотел ежечасных докладов напрямую.
По-видимому, существует открытое и скрытое соперничество между Кожиновым и Секретарем СБ.
— Что ты ему ответил?
— Отослал по инстанции, — Банда сказал это с такой интонацией, с какой отсылают «на три буквы». — Он пообещал произвести меня из майоров в капитаны.
Генерал Щербаков ухмыльнулся:
— Раз сказал — сделает. Мужик твердый. Что еще?
Бондарович вытащил из кармана маленькую коробочку и положил на стол:
— Вот это я извлек из своего домашнего телефона.
— Так это, может быть, наш жучок стоял.
— Я застукал «телефониста» во время установки прибора, — Бондарович чуть не покраснел, когда пришлось вслед за этим признаться:
— Задержать, к сожалению, не сумел, он подготовлен лучше меня.
— Не пострадал?
— Синяк на ноге, этот парень не собирался причинять мне вред, вывел на время из строя нервно-паралитическим газом.
Щербаков нахмурился:
— Я не отдавал приказа прослушивать тебя, так что это, видимо, работа Кожинова. Оперативно, — генерал покачал головой и на минуту задумался, поглядывая на «жучок». — Но раз «телефонист» вел себя в рамках приличий, то копать этот факт не будем, некогда. Как полагаешь?